— Конечно!
— Как он отнесся к твоим словам?
— Сказал, что валить срочно нужно.
— Хорошо, что произошло дальше?
— А что дальше? Дальше я уехала к Ане. Нужно было ее предупредить, что такое случилось!
— Так, выходит, она знала, что Катя не убивала своего отца?!
Изумлению моему не было предела. Мать спокойно отдала в камеру ребенка, заведомо зная, что та оговаривает себя. И вину-то Катя взяла на себя только потому, что думала, будто видела в коридоре свою мать.
— Катьке ничего не будет, даже условно не получит, — убежденно, со знанием дела принялась доказывать она мне.
Похоже, они все продумали с сестрицей.
— Мне же, с судимостью…
Ее мысль я поняла, только былого сочувствия к несчастной женщине у меня уже не возникло.
— А если с Катей получится так же, как с тобой? — спросила я Марину, вставая.
— Как — со мной? — захлопала она ресницами.
— А так: вместо «подчистую» девочка получит срок. Ты уверена на сто процентов, что такого быть не может? Или для тебя сейчас главное, чтобы ТЫ не села?
Она ничего не ответила, только опустила голову и закрыла лицо ладонями.
— Мы к этому разговору еще вернемся, — жестко пообещала я ей, напоследок спросив: — Перед тем как поехать ночью изображать сестру, ты Артисту звонила?
— Звонила, только не дозвонилась. Связаться не удалось.
— Знаешь, ты сейчас молиться должна, чтобы я Артиста нашла первой. Иначе он сам наведается к тебе в гости. Представляешь, чем ваша встреча закончится? Кстати, не уверена, что этой ночью он в меня стрелял. Ты для него большую опасность представляешь — я его даже в лицо не видела!
Мои слова стали последней каплей. Марина разревелась. Но я не собиралась вытирать ей сопли. Были дела поважней.
* * *
Во дворе практически ничего не изменилось, только у основательно покалеченной «девятки» вертелась пара любопытных пацанов.
— Это ваша такая? — спросил один из них с искренней радостью. Совершенно непонятно, чем она была вызвана.
— Брата, — отмахнулась от них я. Сердито посмотрела на обоих, и пацаны правильно сообразили, что им лучше уйти. Вскрывать машину не было нужды: водительская дверца осталась открыта. Я удивлялась только, что за ночь ее не растащили по запчастям! Бывают же чудеса на свете — даже магнитола на месте.
Но меня больше всего интересовал бардачок. Но в нем, кроме полупустой пачки «Мальборо», ничего не оказалось. Номера на машине значились самарские. Под крышку капота я заглянуть не могла, потому что после «поцелуя» с деревом его заклинило. А жалко — стоило бы сверить номера на движке и на табличке.
