Грант сверилась со своим планшетом, и они свернули на какую-то боковую дорогу. Дети отстали.
— Вы не скажете мне, куда мы направляемся? — спросил Прабир.
— Вверх, к плантациям мускатного ореха.
— Вряд ли здесь остались плантации. Они заброшены уже десятки лет.
— Леса, плантации, называй, как хочешь. Мы же сюда приехали не о поставках специй договариваться.
Прабир не имел представления, что она надеется тут найти; после веков культивации на островах осталось не слишком много дикой природы. Он подумал, что они бросили здесь якорь, только чтобы расспросить местных жителей о новостях от путешественников, прибывших далеко с юга или порыскать по рынкам в поисках диковинок, которые могли не попасть в Амбон.
Чем дальше они уходили от города, тем больше грунтовка, по которой они плелись совершенно одни, изнывая от жары, заростала травой. У Грант имелась лицензия на сбор образцов в исследовательских целях по всей территории республики, выданная госорганами в Амбоне, но Прабир подозревал, что им следовало получить еще и разрешение самих банданезийцев, прежде чем отправиться на загородные территории. Согласно адат, обычному праву, все прибывающие на остров считались гостями раджи — честь, которая, однако, включала в себя обязанность информировать его о своих перемещениях — но проигнорировав аудиенцию у Его Всечтоугодности, им следовало, как минимум узнать у жителей ближайших деревень, не побеспокоят ли они какие-нибудь родовые святыни. Проблема была в том, что если бы они вернулись в город, чтобы Прабир мог порасспрашивать людей о надлежащем протоколе, Грант довольно скоро поняла бы, что он действует по наитию и стала бы задаваться вопросом, почему она не может сделать то же самое без его помощи.
Узкая, неровная тропинка, в которую превратилась дорога, сначала привела их вглубь плантаций, а затем просто растворилась в растительности. Они медленно пробирались через подлесок. Даже в разгар торговли пряностями плантации не были монокультурными и высокие, цветущие белым деревья канариума перемежались с мускатными деревьями — высаженными, чтобы создать тень для саженцев — казалось, сохранили свое место под солнцем, хотя люди давно забросили их. Пространство между деревьями опять превратилось в джунгли: ротанг и лианы змеились от ствола к стволу, иногда неприятно ощетинившись колючками, и повсюду рос кустарник высотой по пояс. Прабир был рад, что на нем джинсы и сапоги; ребенком он бродил босиком по Теранезии, но теперь его привыкшие к обуви, городские ноги не выдержали бы здесь и пяти минут. Грант пошла дальше и надела рубашку с длинными рукавами, а он через полчаса так расцарапал руки, что, несмотря на жару, завидовал ей.
