Потом зрение больной ухудшилось. Когда она не смогла читать, мадам Орфей стала ей рисовать. Рисовала манифестантов на улицах, юбки с оборками на летнем ветру, беременных женщин, жизнь, которая приходит на место жизни исчезающей.
Когда подруга уже не могла рассмотреть ее рисунки, мадам Орфей начала читать ей вслух.
– Передать не могу, как меня растрогала эта история…
Между нашими губами было всего каких-нибудь двадцать сантиметров. Повисло неловкое молчание. Бланш нашла в себе смелость подбить пролетевшего поблизости ангела:
– Истории сочинять я совсем не умею, ничего в голову не приходит. И о чем, по-твоему, мне с ней говорить?
– Главное – сохранить связь.
– Мне что, говорить с ней о мороженом и мужиках с татуировками?
– Нет! Расскажи ей о том, что мы здесь делаем. О жизни в больнице. Это ей будет интересно.
Бланш засомневалась, получится ли у нее. У меня в рукаве был припрятан джокер. Я вытащил записную книжку.
– Я сделал как мадам Орфей. Всю ночь записывал больничные хроники. Пороешься тут и прочтешь. Что бы ни случилось, читай. А я скоро приду… – И добавил: – Многие случаи очень смешные: боюсь, я уморю ее скорее, чем болезнь.
Она ушла, держа мою записную книжку в руке. Бланш очень женственна. У нее тот тип женственности, от которого топорщатся штаны у старшеклассников. Из нее вышла бы учительница: облегающий костюм, суровый тон. Но она стала врачом и теперь использует свой эротический потенциал для укрощения пациентов, которые не желают лечиться:
– Нехорошо, ваш уровень холестерина мне не нравится, совсем не нравится, да, холестерин у вас плохой…
– Я сяду на диету, мадам.
– Не мадам, а доктор.
– Я сяду на диету, доктор.
Пациент произносил слово “доктор”, как голодный, захлебываясь слюной, рассказывает о “филе перепелки с фисташками под соусом из груши в карамели”.
Хорошо, когда сексапильность приносит пользу обществу.
Около 13 часов,
внизу
Фроттис принимала супружескую пару. Мадам и месье Фер. Двадцать семь и двадцать восемь лет.
У нее: боли в области брюшины и таза.
У него: симптомы СЕРЬЕЗНЕЙШЕГО дефицита витаминов, причем, похоже, с самого раннего детства.
Фроттис задавала вопросы, выясняя возможность беременности.
– Вы принимаете противозачаточные?
– Да.
Ее спутник, выступив вперед, произнес укоризненно:
– Она относится к этому недостаточно серьезно.
Мадам Фер взглянула на него презрительно.
– Что? Ты и правда недостаточно серьезна! Вот почему, когда она забывает, принимаю я.
– Что принимаете? – осведомилась Фроттис.
