— Итак, мы идем вот уже три часа, — констатировал молодой человек. — Этому проклятому лесу нет конца. Ни полянки, ни ручейка, ни горки, только мох под ногами и бесконечные колонны стволов. Кроны непроницаемы для солнца. Если нам сегодня так же «повезло», как и вчера, то мы удалились от исходного пункта еще километров на двадцать. Повторим-ка на всякий случай наш сигнал, хотя, боюсь, только даром истратим патроны.
Прозвучал парный выстрел — и опять безмолвный лес никак не отреагировал. Только на этот раз «сигнал» сопровождало многократное и очень громкое эхо.
— Эхо! — отметил охотник. — Значит, ландшафт меняется. Тут где-нибудь должны быть гора, ручей или река… А! Начался подъем, и довольно крутой. Горы — это хорошо. С высокого места далеко видно, и в этом наше спасение.
На земле отпечатались многочисленные крупные следы. Валялись сломанные молодые деревья, на многих старых стволах была содрана кора.
Фрике, присмотревшись, пояснил:
— Тут только что прошло большое стадо слонов. Вмятины совсем свежие. Жаль, что нельзя поохотиться: парочка бивней — отличный трофей!
Белый Слон бирманского императора. — Безуспешное лечение. — Что такое Белый Слон? — Буддизм на Востоке. — В поисках преемника. — Схем-Мхенг финансирует экспедицию.
Вот уже целый год Белый Слон бирманского императора болел.
Мрачный, печальный, раздражительный, он почти ничего не ел и, видимо, приближался к смерти. А между тем это было трижды священное животное, и в продолжение восьмидесяти лет оно олицетворяло три вида власти: религиозную, военную и гражданскую. Окружающие старались всячески развеселить слона, но тщетно.
К привилегиям, которыми слон пользовался на правах принца крови, прибавились неисчерпаемые богатства. Он превратился в самого состоятельного вельможу в государстве. Воона — его министра в случае изобличения в административных и финансовых злоупотреблениях отдавали на собственный верховный суд его степенства. Схем-Мхенг, или Государь-Слон, презрительно нюхал его концом хобота, бросал на землю и наступал на голову своей чудовищной ногой. Голова оказывалась раздавленной, как яичная скорлупа.
Делал это слон с рассеянно-скотским видом. Он ничего не понимал в министерских переменах, все эти тонкости были для него недоступны.
Прежде ему принадлежал только один драйвинг-гаук — кинжал, применяемый слоновожатыми вместо кнута — весь из золота с драгоценными камнями и с украшенной рубинами и сапфирами хрустальной ручкой. Теперь щедрый император поднес ему другой, пожалуй, еще более роскошный.
