Хэвиланд Таф посмотрел на котенка, сидевшего у него на плече.
- Я слышу в ее голосе саркастические нотки, - сказал он Даксу.
Толли Мьюн, вздохнув, достала из кармана коробочку с информационными кристаллами.
- Вот вам, любовь моя, - сказала она и бросила ее в Тафа. Таф поймал коробочку своей большой белой ладонью и ничего не сказал.
- Здесь все, что вам нужно. Прямо из банка данных Совета. Совершенно секретные документы, разумеется. Все сообщения, все прогнозы, все анализы, и это только для вас. Понимаете? Вот почему я вела себя так необычно и вот почему мы возвращаемся на "Ковчег". Крег и Высший Совет решили, что наш роман - самое удобное прикрытие. Пусть миллиарды зрителей информационных программ думают, что мы занимаемся сексом. Пока они рисуют себе красочные картины, как Пират и Начальник порта штурмуют новые рубежи секса, они не станут раздумывать о том, что мы хотим предпринять на самом деле, и все можно проделать тихо. Нам опять нужны хлеба и рыбы, Таф, но на этот раз на блюдечке, понимаете? Такие у меня инструкции.
- О чем говорит самый последний прогноз? - спросил Таф ровным, бесстрастным голосом.
Дакс поднялся, испуганно зашипев.
Толли Мьюн отпила глоток пива и откинулась в кресле, закрыв глаза.
- Восемнадцать лет, - сказала она. Сейчас она выглядела на все свои сто лет (обычно ей давали не больше шестидесяти), и в голосе звучала бесконечная усталость. - Восемнадцать лет, повторила она, - и отсчет уже начался.
Толли Мьюн отнюдь не была неискушенной женщиной. Прожив всю жизнь на С'атлэме, с его огромными континентальными городами, миллиардами жителей, башнями, уходящими на десять километров в небо, глубокими подземными поселениями, гигантскими орбитальными лифтами, она была не из тех, кого можно поразить одними лишь размерами. Но в "Ковчеге" есть что-то впечатляющее, думала она.
Она почувствовала это сразу же, как только они приблизились к звездолету. Под ними с треском раскрылся огромный купол причальной палубы, Таф провел "Свирепый Степной Ревун" вниз, в темноту и посадил его среди челноков и дряхлых звездолетов, на круглую посадочную площадку, приветственно засветившуюся слабым голубым сиянием. Купол над ними закрылся, и на палубу начал поступать воздух; чтобы быстро заполнить такое большое помещение, он накачивался с ураганной силой, шипя и завывая. Наконец, Таф открыл люк и свел Толли Мьюн вниз по изысканно украшенному трапу, спускавшемуся из пасти львинолета, словно позолоченный язык. Внизу их ждала маленькая трехколесная тележка. Они миновали группу безжизненных кораблей; некоторые не были похожи ни на один из звездолетов, которые за свою жизнь начальник порта перевидала немало. Таф ехал молча, не глядя ни вправо, ни влево, на коленях у него мягким меховым комочком лежал дакс и мурлыкал.
