Ну, дорогая Герта, я должен заканчивать.
Много приветов и поцелуев посылает тебе твой Фриц>{132}.
15.I.1943
Дорогие родители! Сегодня есть немного времени написать вам несколько строчек. С сегодняшнего дня мы можем каждый день писать по одному письму без авиамарки. Но в этом нет смысла, потому что, во-первых, я не могу получить почту от вас, а во-вторых, я должен вам описывать только нужду. Как долго мы сидим в котле, я писал вам каждую неделю в письме. 20 января будет два месяца, как мы окружены, и это продлится до тех пор, пока мы не будем освобождены. Но как долго мы будем получать снабжение, остается вопросом. Холод и голод изнурил, истощил лучших солдат. Точно как в прошлом году, есть случаи обморожения ступней и пальцев рук. Русский проводит тотальную пропаганду листовками и предлагает нам сдаваться в плен, поскольку наше положение бессмысленно. Но надежда нас не покидает, хотя мы видим, что… мы вообще не едим мяса. Сейчас у нас есть еще две лошади, и на этом наступит окончательно конец. Мы уже сами варили легкое, чтобы что-то иметь в желудке. Я сам ем один раз в день в обед. Когда я хлебал свой водянистый супчик, я как будто съел кусочек хлеба с колбасой или маслом, а потом я снова тоскливо жду следующего обеда. Я хочу определенно знать, в чем наша вина, что этот голод так дорого должен стоить. Вы можете, наверное, меня ударить, но когда я могу представить, что я мог бы съесть, я прихожу в ярость. Часто в своих мыслях я рисую себе хорошую еду, но потом получаю только капустный запах. Дорогие родители, я мог бы обо всем промолчать и написать, что у меня все идет хорошо, но вы должны всегда знать, как есть на самом деле. На сегодня я заканчиваю и иду спать.
Спокойной ночи, дорогие родители, и много сердечных приветов от вашего Германа>{133}.
Район Сталинграда, 15.1.1943
Моя дорогая, хорошая Бетти! …Я уже три дня болен ангиной (воспаление миндалин). Температура до 40 градусов. И можешь себе представить, как это меня скрутило? После чего нас голод грозит уже поставить на колени. Ты знаешь, дорогая Бетти, что горло мое слабое место, а к этому еще и этот климат. Тело потеряло свою силу, так как без жира, без нормальной еды это продолжаться не может.
Но это продолжается уже восемь недель, а наше положение и наша трагическая судьба все не меняется. Еще никогда в моей жизни судьба не была ко мне так жестока, и никогда голод так не добивал, как сейчас. Сейчас война показывает нам свою серьезную сторону, но теперь это называется прочнее затягивать стальной шлем. Только в этом спасение. Когда многие из наших рядов выбиты, и кто завтра и послезавтра будет в строю? Но я должен от этих проклятых мыслей, которые нами овладевают, отойти, моя тема была совсем о другом, но ты можешь понять, дорогая Бетти, что я все время возвращаюсь в действительность. Это у каждого здесь так. И почему мы не можем быть друг с другом открытыми и серьезными, как это было всегда, и я думаю также, моя хорошая Бетти, что я тебя так люблю, чтобы тебя вводить в заблуждение. Это я тоже не мог делать никогда. В конце концов запрещено быть открытыми! Если написать, как есть в действительности, то письмо надо уничтожить. Ничего важного я тебе этим не сообщил, и, наверное, оно придет к тебе. Уничтожь, пожалуйста, эти строчки или держи при себе, иначе я пропал. Ты не можешь себе этого представить, дорогая Бетти, как здесь ужасно, какое это ужасное слово — война. Если не появится хоть один лучик освобождения на горизонте, то мы никогда не покинем Россию. У меня есть одна сердечная просьба к тебе, моя дорогая Бетти, если судьба не пожелает другого, не будь печальной, а будь гордой, что мы пали для тебя, для всех вас, для нашей любимой прекрасной родины… Твой Жорж
