Поэтому историк, ставящий перед собой цель на основе привлечения писем военной поры ответить на серьезные вопросы о ее ходе, последствиях, проблемах вины и жертвенности солдат, должен максимально бережно «поймать» неуловимые изменения в оценках, сознании, рефлексии авторов через, казалось бы, обыденные факты и лингвистические штампы, присутствующие в письмах.
Вряд ли иной корпус источников по истории войны является столь многочисленным, личным и субъективным, как письма. Но одновременно эпистолярные источники ставят перед исследователем проблемы аутентичности, пределов влияния цензуры и самоцензуры, критики источника (внутренней и внешней), выбора методов обработки и анализа этого массового источника. Немаловажным вопросом является репрезентативность источника и возможности на этой базе делать далеко идущие выводы и умозаключения. И, наконец, насколько этот источник точно, объективно и с должной полнотой отвечает на вопросы, которые ставит исследователь: преступления вермахта, приверженность национал-социализму, осознание вины за собственные преступления и т. д.
Письма солдат на родину и их близких на фронт реально отражают эмоциональную составляющую партнеров по переписке. Речь идет о нормальной человеческой мирной жизни. Одновременно рядом с гуманистической и индивидуальной целями они имеют внутриполитическое и военное измерения>{13}.
Интерес к солдатским письмам пережил в ФРГ новый всплеск начиная с середины 1980-х гг. В 1988-1998 гг. вышло большое число публикаций писем и дневников, а также исследований, основанных на анализе комплексов эпистолярных документов, хранящихся в различных архивах Германии>{14}.
В письмах немецких солдат рефлексировалось восприятие войны и своего места в ней, осуществлялась обратная связь с родными, семьей, именно письма стали совершенно новым и неожиданно информативным источником о повседневной стороне жизни на войне. И по этому заряду коммуникации, сообщений, чувства, аутентичности с письмами не могли конкурировать приказы, официальные сообщения, дневники и воспоминания генералов.
Начало Второй мировой войны отличалось доминированием пропагандистских стереотипов в восприятии противника. Советский солдат был воспитан в духе пролетарской идеологии. Как оказалось, с другой стороны тоже работала мощная идеологическая машина, но с другой направленностью. Тем более неожиданно воспринимаются мысли «между строк», например, из письма немецкого солдата, учителя по профессии, от 28 июля 1941 г., когда его рота идет победным маршем через неубранные поля России: «Мое сердце болит, когда я это вижу».
