— Что? Трафальгар, а дальше?
Молчание.
— Алло? Алло? — я постучал по аппарату. — Телефонистка, меня прервали. Соедините меня с тем же номером.
Она тоже не отозвалась.
Меня не прервали. Был перерезан мой провод. Это произошло внезапно, как раз посреди… А так перерезать его можно было только где-то здесь, в доме. Снаружи он уходил под землю.
Замедленная реакция. Теперь уже последняя, фатальная, слишком запоздалая. Безмолвный телефонный звонок. Взгляд оттуда, безошибочно попавший в цель. «Сэм», пытавшийся незадолго до этого вернуться.
Смерть была где-то здесь, рядом со мной, в доме. А я не мог двигаться, не мог встать с этого кресла. Если бы мне и удалось сейчас связаться с Бойном, все равно уже слишком поздно. Я мог бы, конечно, крикнуть во двор в расчете на спящих за всеми этими окнами соседей. Мой крик заставил бы их броситься к окнам. Но он не мог заставить их вовремя примчаться сюда. Когда они сообразят, из какого дома этот крик доносится, он уже смолкнет, все будет кончено. Я не открыл рта. Не потому, что я такой храбрый, а просто, судя по всему, это было бесполезно.
Через минуту он будет здесь. Наверное, он уже на лестнице, хотя я и не слышал его шагов. Ни малейшего скрипа. Скрип был бы очень кстати — указал бы, где он сейчас находится. А так я был словно заперт в темном помещении наедине с бесшумно извивающейся коброй.
У меня в комнате не было никакого оружия. На стене висела полка с книгами — я до них мог в темноте дотянуться.
Я, который никогда не читал. Книги бывшего хозяина квартиры. Над ними возвышался бюст не то Руссо, не то Монтескье — я так и не мог окончательно решить, чей именно.
Чудовищное изделие из неглазурованной глины, но и оно появилось здесь еще до меня.
Не вставая с кресла и изогнувшись всем телом, я потянулся кверху и отчаянным усилием попытался схватить его. Дважды мои пальцы соскальзывали с бюста, с третьего захода я покачнул его, а в результата четвертой попытки он очутился внизу, у меня на коленях, вдавив меня в кресло. Подо мной на сиденье лежал плед. В такую погоду я не прикрывал себе ноги. Я использовал его как подушку, чтобы сделать сиденье помягче. Рывками вытащив его из-под себя, я завернулся в него, как индеец в одеяло. Скорчившись, я забился поглубже в кресло, но моя голова и одно плечо оказались снаружи, за подлокотником — между креслом и стеной. Я поставил бюст на свое другое плечо, где, ненадежно балансируя, он должен был изображать вторую голову, по уши закутанную в плед. Я надеялся, что сзади, в темноте, его можно будет принять за…
