Экс скривился, подлил себе кофе.
– Ну, продолжай. Начинай свою сказочку.
Все затаили дыхание.
– Разумеется. – Банниш усмехнулся. – Итак, все началось с партии против Весселера. Сразу оговорюсь: в той столь любимой вами позиции я ничего не проглядел! Она не была выигрышной изначально.
Дельмарио громко фыркнул. Банниш и ухом не повел.
– Теперь я это знаю. Тогда не знал. Думал, вы правы. Меня грызло чувство неполноценности. Я забросил все и без конца прокручивал в голове варианты. Вы не поверите, сколько лет эта партия не давала мне покоя. Я потерял сон, она отравила мое существование, превратилась в навязчивую идею. Я хотел только одного – получить еще один шанс и довести ее до победы. С вашей легкой руки я не сомневался, что всего-навсего сделал ошибочный ход, и, появись у меня возможность вернуться в тот день и найти корректное продолжение, сумел бы исправить оплошность. Постепенно это стало моей целью. Я стремился к ней пятьдесят лет.
Питер чуть не поперхнулся остывшим кофе.
– Ты, наверное, хотел сказать – пять лет?
– Пятьдесят, – твердо повторил Банниш.
– Ну так и есть – он спятил, – констатировал Экс.
– Нет, – спокойно возразил Банниш. – Наоборот, я – гений. Как вы относитесь к перемещениям во времени?
Питер заскучал.
– Принципиально невозможны. Слишком много непреодолимых парадоксов…
Банниш поднял руку: мол, ясно, можешь не продолжать.
– Ты прав, Нортон, и одновременно не прав. Путешествия во времени возможны, правда, в весьма ограниченном смысле. Однако мне этого хватило. Не стану докучать вам математическими выкладками – все равно не поймете. Проще воспользоваться аналогией. – Он подумал, собираясь с мыслями. – Время… Его считают четвертым измерением. В действительности же оно принципиально отличается от трех остальных, ведь вдоль него – увы, лишь в одном направлении, от прошлого к будущему – движется не материя, а человеческое сознание. Но есть и сходство. Само по себе время не может куда-либо течь, как не может течь длина или ширина. Просто наш разум перескакивает с одного мгновения на другое подобно материальному телу, перемещающемуся вдоль пространственной оси координат. Это стало моей отправной точкой. Раз сознание может двигаться в одном направлении, что запрещает ему с тем же успехом двигаться в обратном? – рассуждал я. На обдумывание, разработку деталей и воплощение этой идеи у меня ушло пятьдесят лет. Я назвал открытое мною явление «ретроноопроекцией».
Он надменно выпятил губы и продолжал:
