— Мадам сюда не приходит?
— В первые годы приходила время от времени. Потом стала бывать только в День всех святых. Но вот уже четыре года, как ноги ее тут не было. Она даже не спрашивает, ухаживаю ли я за участком. У меня в голове это не укладывается, ведь они были так близки.
— Деланкуры — это родители Мадам? Манье кивнул:
— Месье Франсуа счел необходимым перезахоронить их здесь. Он хотел соединить семью.
— А почему на одном камне нет никакой надписи?
— Не знаю. Я даже не знаю, похоронен ли там кто-нибудь. Камень уже был здесь, когда я приехал сюда. Месье Франсуа никогда ничего об этом не говорил, а я не считал себя вправе задавать вопросы.
— Вы были близки?
— Месье Бовилье и я? Думаю, да. Мы были из разных миров, и я никогда не претендовал на то, чтобы считаться его другом, но мы с ним переживали славные минуты. Я думаю, что в обыденной жизни я был для него тем, что точнее всего назвать словом «товарищ».
— Хорошее слово. Мы, кстати, заимствовали его у вас. Comrade. Тебе, наверное, не хватает месье Франсуа.
— До того как я познакомился с ним, я был какой-то потерянный. Впрочем, с тех пор как он умер, тоже…
— А их сын, Гуго?
— Он уже несколько лет не появлялся в поместье. В последний раз я видел его на похоронах Месье. Кажется, он уехал в тот же вечер, даже не переночевав здесь. Странно, но я плохо помню. Признаться, я был в таком состоянии…
Внезапно Филипп ткнул палкой под каштановым деревом.
— Вон, видишь? Первый в сезоне! Бери его себе. Он будет очень хорош в омлете.
— Благодарю вас, месье Блейк. Вы нам больше не понадобитесь.
Эти слова послужили ему сигналом к началу обратного отсчета, и Эндрю не намерен был терять ни секунды. Почтительно поклонившись, он сделал несколько шагов назад, а затем, развернувшись, направился к двери, оставив Мадам с двумя финансовыми консультантами, на лицах которых запечатлелись пугающе одинаковые улыбки. Выйдя из малой гостиной, Блейк плотно закрыл за собой дверь.
Принимая во внимание то количество буклетов, которые принесли с собой консультанты вдобавок к своему ноутбуку, мажордом надеялся, что в ближайшие как минимум четверть часа он может действовать совершенно спокойно. Он посмотрел на часы и пошел вверх по лестнице, переступив через восьмую ступеньку, которая скрипела. Поднявшись на лестничную площадку второго этажа, он прислушался, желая понять, что творится наверху. Одиль была на четвертом, в своей комнате, наверняка читала какой-нибудь душещипательный роман.
