Сердце заколотилось сильнее, невидимый обруч сжал голову, к горлу подкатил комок.
В вагоне погас свет. Стало страшно. Возникло ощущение, что темнота в вагоне закружилась. На мое счастье, поезд выкатился на станцию и остановился.
На перроне одиноко стоял милиционер, устало следя за проезжавшими мимо вагонами.
Я подошел к эскалатору и начал неторопливо подниматься наверх, мысленно переживая приключение, которое только что произошло. Тут я заметил, что в окружающей обстановке чего-то не хватает! И верно — на стенках не было аляповатых рекламных щитов.
Вот какие молодцы! Наконец-то убрали эти надоедливые и глупые художества. Каждое утро эти жизнерадостные плакаты, которые призывали покупать мороженое, колбасу и прочие продукты, безумно меня раздражали.
А как славно заделали дырки от креплений — продолжал я свои наблюдения, разглядывая стены, мимо которых проезжал на эскалаторе.
Настроение улучшилось. Я вышел в город и понял, что в привычной картине опять чего-то не хватает. Полностью исчезла вся неоновая реклама. Ну дела! Интересно, зачем ее убрали? Причем всю! Может, это просто чья-то глупая шутка? Или распоряжение властей? Чем дальше я шел по родному городу, тем больше замечал нового.
Исчезли все ларьки, изменились названия магазинов. Но больше всего меня поразило то, что на месте совсем недавно построенного жилого дома красуется старый и раздолбанный сарай.
Вот дела! Его же сдали буквально месяц назад!
Я глубоко вздохнул и понял, что воздух, который окружает меня, тоже другой.
Он был более свежий.
Из подворотни вышли две женщины, и я прислушался к их разговору.
— А Олька-то из нашего отдела польскую куртку себе отхватила.
— Ух ты! Повезло ей, а где это она умудрилась?
— Да в Центральном универмаге.
— Ну это ей повезло, давно уже в нем ничего хорошего не продавалось. А долго она в очереди стояла?
— Завоз был небольшой совсем, она мимо шла, вот и успела.
Женщины прошли мимо, затем одна из них повернулась в мою сторону, прошептала соседке что-то на ушко и засмеялась.
«Интересно, — подумал я, — что за бред они несли? Какие польские куртки? Какой завоз? О чем вообще речь?»
Размышляя таким образом, я шел к своему дому. Все видимые изменения я списал на подготовку городских властей к какому-нибудь празднику. Именно эта мысль казалась мне наиболее оптимальной, вдобавок она все объясняла. Ее крах, равно как и настоящий страх, появился у меня тогда, когда я подошел к тому месту, где находился мой дом. Точнее дом-то был, но он стоял недостроенный. Вместо обжитого восьмиэтажного здания, находилась строительная площадка, посередине которой стоял башенный кран.
