Задача Латура — с помощью приемов и уловок убеждения разбить слепую веру в Новое Время, то есть в научное объяснение, в сведение всего к одной главной причине (рынок, наука, природа и т. п.), — ведь эта вера только ослабляет тех, кто мог бы в ином случае переделать существующее. Переделывать стоит, так как в отличие от пастеровцев, сражавшихся с патологией организмов, нам в конце ХХ — начале XXI века приходится сражаться с патологией научного разума: здесь, несмотря на сходные стратегии убеждения, дороги латурианцев и пастеровцев расходятся.
Возможно, стоит переделывать и из-за того, что научные опыты все так же опираются на практики квазисудебной пытки. «Действительно, требуется слепая вера, чтобы не замечать испытания сил, которые идут в пыточных камерах науки». Многие в конце XX века писали: у природы выпытывают истину, но последствия этих действий не просчитывают, хотя они часто осознаются потом как unintended consequences. Латур, писавший «Пастеризацию» в середине 80-х годов, прежде всего указывает на актуальный тогда вопрос о размещении крылатых ракет в Европе — как на признак патологии нововременного знания. Позже индикаторами ощутимых проблем становятся для него такие непредвиденные последствия прогресса науки и техники, как озоновая дыра или непросчитываемые последствия распространения генной инженерии. Латур недавно сформулировал цель размышлений о проблемах нововременного разума таким образом: надо перейти от уверенности, которая свойственна производству якобы просчитанных и потому не связанных с риском продуктов, к неуверенности, которая сопровождает еще не завершенное затвердевание научного факта. Например, к неуверенности, которой исполнены сейчас дебаты о том, вызывают ли прионы заболевание коровьего бешенства или влияют ли генетически модифицированные пищевые продукты на человеческий организм?
Конечно, ослабление уверенности в Новом Времени может привести к становлению другой веры. Латур называет свою веру «ирредукционизмом», хотя он не навязывает ее всем. Даже простого ослабления веры в Новое Время хватит; далее каждый что-то сделает с этой ситуацией в индивидуальном порядке. Его собственный рассказ об эпизоде зимы 1972 г. представляет собой почти что нарратив конверсии, классический рассказ об обращении в новую веру. Латур в результате этого жизненного опыта отказался от обычного научного объяснения, сводящего одну вещь к другой. Я дал вещам возможность стоять от меня на расстоянии руки, пишет Латур, но неподручно, то есть не в ожидании объяснения или использования; стоять так, что вещь могла сбежать и сама установить дистанцию. И в первый раз в своей жизни «я увидел вещи нередуцированными и освобожденными». Его книги — записывающие устройства такого видения.
