— Вы просто свалились мне на голову вместе со своим отделом. И я иногда просыпаюсь со странным ощущением, что со мной происходит то, что в эту минуту происходит с вами.
— Да. И у меня то же ощущение. Точно не недели прошли с тех пор, как мы познакомились, а годы.
Они разговаривали в Лоскутове — Петр Андреевич впервые пригласил Машу к себе.
— Вот так я и живу, — сказал он, показывая ей свою кое-как прибранную квартиру, в которой вопреки его усилиям чувствовалась неустроенность одинокого человека. — Вы не думайте, что у меня всегда такой беспорядок. Сейчас моя Ольга Ипатьевна больна, а то она со мной обращается строго. Требует, например, чтобы дома я ходил в мягких туфлях. И восхитилась, когда один шотландец, войдя с улицы, снял с ботинок тоненькие галоши. Даже сказала: «Вот это человек!»
— И была совершенно права, — откликнулась Маша, вынимая из сумочки другую маленькую прозрачную сумочку, в которой лежали хорошенькие домашние туфли.
Зато в полном порядке было все, что относилось к музыке, прекрасный новый проигрыватель и пластинки в конвертах, аккуратно стоявшие в камерах полированного низкого шкафа.
— Вы любите музыку?
— Да, очень.
— Тогда мы с вами как-нибудь непременно поедем к Поповым. Это мой любимый дом со студенческих лет. Ирина Павловна, мать Верочки, преподает в Гнесинском и устраивает у себя музыкальные вечера. Помните, я говорила вам о Верочке Поповой?
— Помню. Она замужем за Ватазиным.
— Да. У них я тоже бываю, но редко. А кстати, почему вы однажды назвали его беднягой?
— Как его здоровье?
— Он поправляется. Так почему же?
— Что же хорошего? Три инфаркта.
— Нет, вы думали о чем-то другом.
Коншин смутился.
— Давайте-ка лучше ужинать.
Она посмотрела на него, поджав губы. Он опустил глаза.
— Ну хорошо. Только позвольте мне сегодня быть хозяйкой, — сказала она, когда Коншин принес из кухни белую скатерть. — Не нужно ничего убирать со стола. Вы ведь дома не обедаете?
— Иногда. По субботам.
— А завтракаете и ужинаете на кухне?
— Да.
— Вот и мы пойдем на кухню. Есть мне не хочется, а чаю выпьем. Приготовить нам что-нибудь?
— Да. Начнем с устриц и бордо, а потом, пожалуйста, приготовьте мне салат и филе соус мадера.
Она улыбнулась.
— А не угодно яичницу с колбасой? У вас есть колбаса?
— Ветчина.
— Еще лучше.
— М-да, — задумчиво сказал он, глядя, как она ловко накрывает на стол, разбивает и размешивает в стакане яйца. Она вопросительно посмотрела. — Нет, ничего, ничего...
— А теперь вернемся к Ватазиным, — сказала Маша, когда яичница была съедена и они пили чай. — Я жалею Верочку.
