Мои щёки и шея горели.
Сердце колотилось.
Непроизнесённые слова повисли в воздухе.
Я продолжала заглядывать в себя.
- Не молчи! - просил Лотан.
- Ладно –
я рассказала о моей ночной встрече с Гансом Корном.
- Но ведь это всего лишь сон…
- Мне надо побыть одной, - сказала я и, достав из походной сумки газетные листы "Маарива", протянула их Лотану.
Лотан заглянул в мои глаза.
- Не понимаю, во что ты ввязалась, - приглушив голос, проговорил Лотан и толкнул дверь.
Теперь –
смыкается день. Свет ёжится и, исказившись, износившись, поддавшись напору вечера, покидает границы дня.
Я в комнате одна – никто не помешает мне вновь уснуть и продолжить беседу с Гансом Корном. Я должна понять… Я буду честно силиться понять…
Не спится.
Брожу по комнате.
Тишина –
унылая,
безответная.
Гляжу на плотно прикрытую дверь, и, словно заклиная, бормочу: " Лотан, прости – не сумела найти нужных слов…"
Тоскливо.
Грустно.
Недавно сообщили, что учёные из Левенского университета в Бельгии установили, будто чувство грусти длится в 240 раз дольше, чем многие другие эмоции.
Отворачиваюсь от двери.
Слышу осуждающий голос Ганса Корна: "Живёте не так, ведёте себя не так".
И вновь тишина –
искушающая,
чуть лукавая.
Думаю: "Неужели людям следует умереть, чтобы родиться другими?"
Перед глазами всплывает картина вчерашнего вечера.
В голове вертится сценарий –
Поселение Яд ха-Шмона.
Камень-памятник.
Мужчина, возложив на камень руку-протез, говорит: "Жаль несчастных".
Другой мужчина пожимает плечами: "Где могилы, там и воскресенье".
Женщина качает головой: "Тут – не могила".
Другой мужчина разводит руками и напоминает: "Так пел Заратустра".
Зыбкий, вечерний свет накрывает собою опустевшее кресло, стены, кровать и, смешавшись с дневным светом, вызывает во мне смутную тревогу.
"Вернись в заветный сон", - призываю себя.
Не спится. Мешает тишина –
смущающая,
раздражающая,
глухая,
тягостная.
Словно заблудившись в себе, замыкаюсь в мыслях –
изнуряющих,
упрямых,
неуживчивых,
тяжёлых.
Слова не идут…
"Усни!"
Слышу над собой нарочито громкий голос Ганса Корна: "Вы обманываете себя. Не пытайтесь! У нас не получилось. Не получится и у вас…"
Тишина –
горестная,
смятенная,
безответная,
На память приходят строки:
"Переменив не раз вериги
Безверья и земных религий,
