... Мы сами
себе... Кто, если не мы? И
то – мы, и
это – мы… Порой человек, будто головка спичек, вдруг вспыхивает, и тогда он обжигает себя, обжигает других…А порой в человеке, будто бы, прорастают клыки, и тогда каждую минуту в нём может пробудиться чудовище.
Может! И нет судьи…Библия так и говорит: "Не человек человеку судья…" Иногда я прошу Бога не позволять нам впадать в безумие, не допускать пробуждения в нас чудовища. Когда тебя нет дома, я не нахожу себе места от мысли, что ты, что тебя могут…Эта мысль не отпускает, ноет, будто нарыв. Подбегаю к окну и, если на улице твоего мотоцикла не вижу, то мне начинает казаться, будто в эти минуты где-то у кого-то выступили клыки. Беру в руки библию и по несколько раз подряд перечитываю:
"Как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие улавливаются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них"*У моей мамы, у моего отца, у моей сестры жизнь забрали люди, и тогда их
*Притчи Соломона, 27: 19.
приютило подземелье, которое я, будучи маленькой девочкой, рисовала себе как
отвратительную смесь камней, грязи, гнили, червей. Это позже, позже, позже, узнав, где покоятся мои предки, а ещё и предки их предков, я стала смотреть на ту землю совсем другими глазами. Кажется, во мне навсегда сохранился запах фартука моей мамы. Лотан, ту землю уважай. Надо! В ней…Знаешь, я часто ловлю на себе взгляды ушедших…
- Ты ловишь взгляды оттуда? - спросил я. - Ты говоришь про…
- Да, про них…Я знаю, что погибшие наблюдают за нами –теми, кто по ним ступаем…
Я содрогнулся. "Кажется, разум разумом не разуметь", - решил я и сказал:
- Это всё из-за обезьян… Если бы человек произошёл не от них, то, может быть…
Мама прищурилась.
- Наверно, - сказала она, - те обезьяны переболели чем-то очень серьёзным, если превратились в людей.
Я виновато улыбнулся.
Мама потребовала:
- Про обезьян забудь!
Я снова склонился над альбомом. Среди фотографий снимок Гитлера, возвращавшегося в Берлин после аннексии Австрии. Жители Вены приветствовали вождя воздетыми кверху руками.
- Зачем ты держишь у себя это? - спросил я.
- Чтобы помнила я…
- Разве ты не помнишь?
- Чтобы знал ты…
Я перевернул страницу.
Четыре лица –
бабушка и дедушка (те, кто, на самом деле, мои прабабушка и прадедушка), мой (настоящий) отец и моя (настоящая) мама сидят на террасе кафе у моря. На маме большие тёмные очки, на голове отца – модная каскетка. Они загорелые. Им весело. Едят мороженое. Я предположил: "Потом они целовались, после чего на свет появился я."
