Она приложила ладонь ко лбу сына:
- Температуры нет.
- Да всё в порядке, - успокоил её студент, - просто устал.
- Хоть чаю выпей.
- Ну, хорошо, - сдался Андрей.
Он поискал глазами, куда бы пристроить “Трактат”.
- Давай мне, - пришла на помощь мама, - отнесу в твою комнату.
Студент протянул ей увесистый том.
- Надо же, тяжёлый какой, - женщина с удивлением посмотрела на книгу.
Затем, прочитав название, выведенное затейливым шрифтом, спросила:
- Ты ведь историю завтра сдаёшь, а это, вроде бы, философия?
Андрей пожал плечами и бросил взгляд на “Трактат”. Шустрый карлик мгновенно сменил название на обложке, и теперь там значилось: “Взгляд на историю сквозь призму философских учений “.
- Видишь ли, отдельные вопросы в билетах требуют привязки исторических фактов к мировоззрению философов, - нашёлся Андрей, - а в этой книге как раз есть такие сведения.
Мама посмотрела на заголовок, её глаза округлились.
- Но мне показалось, что здесь было другое название, - изумилась она.
- Сегодня вообще странный день.
- Что ты имеешь ввиду?
- Ничего особенного, - пожал плечами Андрей, - просто бывает так, что ищешь одно, а находишь другое.
Отпрыск схватил со стола бутерброд, взял из рук женщины книгу и, поцеловав её в щёку, отправился в свою комнату.
Ему вслед растерянно смотрела его мама.
На следующее утро Андрей проснулся рано. Он поднялся с постели и взглянул на лежащий на столе “Трактат”. Тот больше активности не проявлял, хотя и вернул себе первоначальное название. Студент взял книгу в руки и легонько потряс.
- Эй, ты тут? – тихо позвал он.
Ему никто не ответил. Студент с удивлением посмотрел на старое издание и, пожав плечами, водрузил его на полку, где стояли учебники и другие книги. Умывшись, и плотно позавтракав, Андрей отправился сдавать очередной экзамен.
Он без происшествий добрался до института и вошёл в аудиторию, где его группе предстояло доказывать, что они не понаслышке знакомы с историей родной страны.
Иван Александрович Кравченко пользовался среди студентов дурной репутацией. Он давно достиг преклонных лет и преподавал историю с незапамятных времён. Студенты шутили, что профессор был очевидцем всего, о чём сам рассказывал. Несмотря на заслуги перед наукой, он не собирался дезертировать с фронта борьбы с невежеством и на пенсию не уходил. Строгий преподаватель не терпел поверхностного отношения к дисциплине, которой сам был предан искренне и беззаветно, и, несмотря на то, что история являлась предметом, мягко говоря, непрофильным, требовал от экзаменуемых точного знания всех дат и событий.
