- Надо начинать, - прохрипел философ.
Михаил отошёл в дальний угол, чтобы не мешать священнику выполнять то, зачем он сюда явился. Византиец плохо понимал, что говорит Павел. И совсем не потому, что он вдруг забыл греческий. Он думал о своём несчастном брате. О том, как горячо убеждал его философ в необходимости этой поездки. Он говорил, что нужно обязательно встретиться с папой и постараться убедить его в нечистоплотности немецких епископов. И он опять оказался прав. Ему удалось совершить то, о чём он мечтал. Но какой ценой? Стоит ли жизнь такого человека, как он, достигнутой справедливости? Кому нужна такая победа?
- Помогите мне, - голос Павла вывел Михаила задумчивости.
Византиец подошёл к постели. Они вместе со священником облачили больного в новую рясу и надели на ноги сандалии.
- Именем Господа нашего нарекаю тебя новым именем, - торжественно произнёс священник. – С этого дня ты будешь зваться Кириллом!
В руках Павла появился крест, которым он трижды осенил лежащего перед ним человека. Философ едва заметно кивнул и потерял сознание. Его дыхание сделалось ровным, потом стало затихать. Вскоре оно прекратилось совсем.
Михаил, стоя на коленях возле постели, громко рыдал, уткнувшись лицом в бездыханное тело брата. Он не знал, что Кирилл ступает сейчас по светящейся дороге, и его, держа за руку, ведёт в направлении света длинноволосая дева, которую счастливый философ называет Аруб. Они идут рядом, о чём-то беседуют, а перед ними, мельтеша тройным колпаком, скачет забавный скоморох.
Глава 17.
Туман внезапно рассеялся, Андрей почувствовал, что движется вперёд. Хотя он мог поклясться, что находился на месте. Было ощущение, что его сознание достали с дальнего шкафчика и возвращают теперь на место. Он вновь очутился на твёрдой почве. За время поединка ничего не изменилось, словно не было никакой драки. Всё те же ангелы, голова лётчика по-прежнему торчит из земли. Золотая клетка тоже в наличии. Единственное, что изменилось, был Серафим. На месте неунывающего клоуна лежало теперь бездыханное тело. Маленький трупик одиноко валялся в пыли, по его лицу ползала большая муха. Неожиданно раздались громкие аплодисменты – это Белиал в образе двух ангелов хлопал в ладоши.
- Примите мои поздравления, - елейный голос “светлых” приторной патокой разливался в воздухе. – Это было гениально!
Палач демонстративно поклонился.
- А я и есть гений! – карлик выпятил цыплячью грудь, а потом свистнул.
