На Сицилии они, очевидно, заговорили на местном варианте «вульгарной латыни» (итальянского языка еще не было, а если и был, то за язык не признавался). Короче говоря, они уже стали сицилийцами (так сказать, будущими итальянцами), а точнее — правящим на острове классом баронов-феодалов.
Пока норманны состояли в язычестве, о евреях они знали мало, что-то вроде «христиане их ненавидят, говорят, что они убили какого-то их бога». То, что богов много и их можно убивать в поединке, казалось норманнам естественным. В религиозные споры они не лезли. Естественно, крестившись, они приобрели несколько иное мнение о евреях.
Овадия при крещении получил имя Иоанн: имя Овадия — «Раб Божий» — он избрал себе сам и существенно позже. То ли от того, что рос он набожным мальчиком, то ли от того, что принято было в баронских семьях одного сына отдавать церковному служению, чтобы наследство, не дробясь, осталось в одних руках старшего сына, но стал он монахом. Библия восхищала его, а вот поведение братьев по монастырю и по вере — нет. Кроме одного. Этот один был архиепископом города Бари, и звали его Андреас. Архиепископ возлюбил Закон Моисея всем сердцем, перебрался в Константинополь (тогда центр православия), прошел в местной еврейской общине гиюр и переселился в Египет. В истово православном Константинополе, где католик рассматривался чуть ли не как еврей или сарацин, ему это сошло с рук, но все-таки задерживаться там не стоило: взяли бы власти, да и выдали его еретикам-латинянам в порядке, так сказать, жеста доброй воли.
В 1102 году Иоанн должен был принести священнический обет. Но в ночь перед этим событием было ему сновидение: должен он стать евреем. А дела у евреев в Европе пошли много хуже, чем было до тех пор: в 1096–1099 гг. состоялся Первый крестовый поход, во время которого в погромах погибли тысячи евреев. (Крестоносцев тоже, конечно, понять можно: пока дойдешь до Святой земли, да и неизвестно, как сарацины там встретят, а тут, можно сказать, по пути следования враги Христовы, чего ж их не громить? И громили, и убивали, и грабили.) У Иоанна это вызвало чувство глубокого сострадания. А тот факт, что большинство евреев предпочли мученическую смерть насильственному крещению, убедил его в их правоте.
Он бежал, как и Андреас, в Константинополь, начал там изучать иудаизм, но и туда пришли крестоносцы, которые вели себя в христианском городе весьма по-хамски. Иоанн был ранен крестоносцем, но выжил и перебрался в Багдад.
