До немецкой оккупации Венгрии процент евреев в Будапеште приближался к нью-йоркскому. В австро-венгерские времена 60 процентов адвокатов венгерской столицы исповедовали иудаизм (указываем на вероисповедание лишь потому, что с учетом выкрестов этот процент увеличился бы еще заметнее). Принятие расовых законов — ближе ко Второй мировой войне — полностью отстранило евреев от этой работы. А при императоре Франце-Иосифе не только многие видные судьи, но даже королевский министр юстиции были евреями (и некрещеными к тому же…).
О Польше до 1918 года следует писать или как о части Российской империи, или как о части Австро-Венгрии и Пруссии (тамошние евреи тогда ничем в юриспруденции не отличились, потому что центрами, куда они стягивались, были Вена и Берлин). После обретения независимости Польшей евреи получили право заниматься юридической деятельностью, после евреи составили примерно половину всех польских адвокатов — это в местах, где их было не очень много. А там, где евреев было очень много, там и число адвокатов-евреев соответственно половину заметно превышало. На другие юридические посты евреев, по негласному правилу, не допускали и, очевидно, чтобы скрыть этот факт, назначили Гласса окружным судьей, Аллерханда — представителем Польши в Международном суде в Гааге, а Литауэра — членом Верховного суда. Надо сказать, что по-польски принято обращаться к адвокату «пан меценас» («покровитель») — от имени римлянина Мецената. И когда одного польского мальчика спросили в школе, кем был Меценат, ребенок не раздумывая отвечал: евреем. До такой вот степени в его незрелом мозгу слились эти понятия…
Во Франции, как и в других странах, евреи стремились к юридической карьере. Можно долго описывать историю их врастания в сообщество правоведов: были тут и свои трудности, и свои особенности, ибо Франция начиная с конца XVIII века являлась светской страной, но культура ее все же осталась христианской; на принципах христианства основано и право. В общем, принципиально наш рассказ не выйдет слишком оригинальным, а потому остановимся сразу на одной из выдающихся фигур французской юстиции — Изаке Адольфе Кремье, деятеле не только французского, но и международного масштаба.
Жизнь его была не лишена парадоксов. Начать хотя бы с того, что он не только был евреем по рождению (причем из старинной провансальской семьи), но и считал себя евреем. Казалось бы, что тут странного? Кем же еще считать себя еврею? Вот тут надо учесть, что отец его был убежденным атеистом и дал сыну только светское образование — никакой талмуд-торы (начальная религиозная школа). Такому безбожнику и креститься бы морального труда не составило, а это облегчило бы сыну жизнь даже во вполне светской Франции. Однако папаша хоть и атеистом был, но чтобы в выкресты идти — ни-ни!
