И он сказал моему отцу:
— Снимите его.
— Подумайте дважды, — ответил я. — Вспомните о бутылках!
Я приносил им кока-колу.
— Верно, мы помним. Сиди тут, сколько тебе заблагорассудится.
— Что за бутылки? — спросил отец.
— Спроси у них, — ответил я. — У меня двойной контракт: один с тобой, а другой с ними, и никто не может остановить меня. Или вы все вчетвером соглашаетесь с тем, что я тут сижу, или я произношу название бутылок.
— Нас все устраивает, — сказали они. — Можешь сидеть, это никому не мешает, но, пожалуйста, не говори ничего о бутылках.
Там было много людей и все заинтересовались, что за бутылки? Когда я вышел из храма, меня тут же окружили и спросили:
— О каких бутылках ты говорил?
— Это секрет. И в этом — моя власть над теми глупцами, к чьим ногам вы продолжаете прикасаться. Если я захочу, то сделаю так, что это они будут касаться моих ног, а иначе — бутылки...
Что за глупцы!
По дороге домой отец спросил меня:
— Но мне ты ведь можешь сказать? Я никому не расскажу. Что это за бутылки? Они пьют вино?
— Нет, — ответил я, — все зашло не так далеко, но если они останутся здесь еще на несколько дней, я устрою и это. Я заставлю их пить вино — а иначе расскажу о тех бутылках.
Весь город обсуждал эти бутылки: что это были за бутылки и почему монахи так испугались? «Мы всегда думали, что они великие святые, а этот мальчик так напугал их. Они согласились, чтобы он сидел там, что полностью против писаний». Все охотились за мной, все готовы были меня подкупить:
— Проси чего хочешь, но скажи, что это за тайные бутылки?
— Это великий секрет, и я ничего вам не скажу, — отвечал я. — Почему бы вам не пойти и не спросить ваших монахов, что это были за бутылки? Я тоже буду присутствовать, поэтому они не смогут соврать, — и тогда вы узнаете, каким людям поклоняетесь. И именно эти люди обрабатывают ваш мозг.
В университете был профессор, который хотел из-за меня уволиться. Это был самый старый, почтенный и уважаемый профессор. Возможно, он до сих пор жив. Его звали доктор С. Н. Л. Шривастава; он был доктором наук. В философии это очень известное имя — и из-за меня он грозился уйти с поста.
Он поставил условие: или отчисляют меня, или увольняется он; остаться мог только один — или я, или он. А я был всего лишь студентом, студентом первого курса. Меня только-только зачислили, и я впервые прибыл в большой город из своей деревни. И всего за три месяца он пришел в такое негодование, что, только завидев меня, немедленно выходил из класса.
