— Миледи?
— Принеси, пожалуйста, лед, а если не найдешь, отправь кого-нибудь во двор за снегом. Надо остудить его и сбить температуру.
Она склонилась над прикроватным столиком, обмакнула полотенце в небольшую керамическую чашу и отжала.
— Я посижу с ним, Эйвери. — Она подняла глаза и улыбнулась. — Спасибо тебе.
Бережно, стараясь не задевать повязку, Вайолет начала обтирать лицо мужчины. Между делом она напевала. Песня была старая, еще из детства. Мать иногда пела ее за шитьем.
«Приди, любимая моя. С тобой вкушу блаженство я. Открыты нам полей простор, леса, долины, кручи гор…»
Обмывая его руки, она невольно отмечала каждый выступ мускулов. Даже проверила пальцем, действительно ли они такие твердые, какими кажутся. В нем вообще не было ничего мягкого — за исключением губ и шелковистых волос.
Она омыла его шею и спустилась ниже, к обнаженной коже в открытом вороте сорочки, где курчавились волосы. Глядя на него зачарованным взглядом, прошлась полотенцем по его груди, и когда задела соски, они сморщились, превратившись в маленькие тугие бутоны.
Что, если их потрогать? Что она при этом почувствует? Откликнутся ли они на прикосновение ее ладоней так же, как влажную ткань? А на ласку ее рта?
Зардевшись, Вайолет отвернулась. Закрыла глаза и заставила себя вспомнить, как он дрался с бандитом и получил роковой удар. Она должна сосредоточиться на деле, а не вожделеть почти незнакомого мужчину.
Кто знает, о ком она фантазирует. Быть может, он человек невысоких моральных принципов или семьянин с женой и четырьмя детьми. А если священник? Нет, маловероятно, учитывая его умение управляться с оружием и ту готовность, с которой он ринулся в драку. Но какой джентльмен остался бы стоять в стороне и смотреть, как грабят беззащитную женщину, вместо того, чтобы прийти ей на помощь?
Даже священник возьмется за оружие, если понадобится защитить свою жизнь или свою страну. На войне она навидалась солдат с зияющими дырами в груди, и этот человек умрет, как они, если она не выполнит по отношению к нему свой долг. Он спас ее. Теперь она должна сделать для него то же самое.
Погрузившись в эти мысли, она не заметила, что перестала петь, пока не услышала низкий, сипловатый голос:
— Пойте.
Она посмотрела вниз и увидела, что за ней наблюдают темные глаза.
— Вы очнулись!
— Пойте, — повторил он и едва успел договорить, как его тело сотряслось в приступе трубного кашля.
— Дам пояс мягкий из плюща, янтарь для пуговиц плаща. С тобой познаю счастье я, приди...
