- Погаси свет, - невозмутимо произнёс демон, явно не собираясь отвечать на невнятные упрёки. Я поспешно открыла глаза, надеясь разглядеть своего посетителя, но успела увидеть только широкую спину, а после вокруг стало также темно, как было в Эроде.
Молодой человек не успокаивался, осыпая демона упрёками в безнравственности, жестокости и подлости, каких ещё никогда не видывал этот мир. Демон не отвечал.
- Эй! - внезапно прервал свою тираду молодой человек. - Ты куда?!
- У меня дела, - пояснил демон. - Я подумал, может, ты пока займёшь мою гостью? Вам, людям, уж наверняка найдётся, о чём поговорить, особенно если её мнение совпадает с твоим.
Мне почему-то показалось, что, произнося эти слова, демон должен улыбаться.
Раздался такой звук, как будто кто-то вскочил, опрокидывая стул.
- Ну уж нет, Лдокл! - кипя от возмущения заявил юноша. - Я тут и минуты не останусь! Ноги моей тут не будет!
- Зря, - спокойно заметил демон.
- Значит, так, - тоном человека, имеющего право требовать и приказывать, заявил юноша. - Или ты немедленно отпускаешь эту девушку на свободу, или нашей дружбе пришёл конец!
- Я не могу её отпустить прямо сейчас, - терпеливо, как ребёнку, объяснил Лдокл. - Она мне нужна хотя бы на два месяца.
Услышав такое, я невольно вздрогнула. Два месяца! Родители хватятся меня через половину этого срока! Что с ними станется от беспокойства?!
- Тс-с! Не будем её будить, - прошептал демон. Послышались шаги, с тихим скрипом отворилась дверь, и юноша прошептал:
- Но ты мог бы не держать её здесь всё это время!
Дверь так же тихо затворилась. Я осталась одна.
Одна!
Я наклонилась вперёд и завертела головой. Темно, хоть глаз выколи, ничего не видать, даже из-под двери, в которую вышли демон и... кто? - не пробивался свет. Если, конечно, предположить, что дверь находится, как мне и послышалось, по правую руку от кресла, в которое меня усадили.
В темноте всё кажется не таким, как при свете, приходится полагаться на слух и осязания, некоторыми счастливчиками руководит ещё и обоняние, но я, увы, не из их числа. В комнате было тихо, чуть заметно пахло рассохшейся мебелью и, если я не ошибаюсь, некрепким табаком. Должно быть, возмущённый юноша курит, потому что от Лдокла табачным дымом не несло. Кресло, в которое меня усадили, было мягким и очень большим; я могла бы там лечь, если бы нашла пуфик, чтобы вытянуть ноги. Шероховатая обивка, маленькая подушка в углу, высокая спинка, полукругом закрывающая обзор сзади и по сторонам, плавно переходила в широкие ручки.
