— Подвинься, любимый, — ледяным тоном произнесла она. — Сейчас мое соло.
Выждала несколько тактов и, едва начался новый музыкальный квадрат, резко раскрутилась на месте, опираясь на один костыль, а другой держа горизонтально.
Набалдашник описал круг с такой скоростью, что рассек воздух со свистом. Так, наверное, раскручивал свою пращу юный бесстрашный пастушок Давид, выходя в одиночку на бой с грозным Голиафом. Тот самый пастушок, что впоследствии стал легендарным царем Давидом…
Если бы девицы не шарахнулись мгновенно в стороны, им бы не поздоровилось. Счастье, что все они были ловкими спортсменками, умеющими уклоняться от ударов. Кто-то из них ударился об угол мебели, кто-то упал на пол и прикрыл голову руками, кто-то вжался в угол.
— Испугались калеку? А? — взвизгнула Ирина, все кружась и кружась, как в шаманском танце войны.
Она действительно была ужасна и опасна сейчас — та, кому совсем недавно жалостливые старушки предлагали милостыню.
Девчонки, у которых пути к отступлению были отрезаны безостановочным вращением костыля, с надеждой смотрели на Андрея. Кому, как не ему, остановить этот приступ бешенства!
А он и сам боялся. Тем более что было ясно: именно его поведение вызвало взрыв.
Но репутация кумира и лидера! Реноме отчаянного храбреца! Их тоже не хотелось терять.
— Уймись, Ирка, — попросил он.
И она тут же унялась. Боевой костыль уперся в пол рядом со своим мирным собратом.
Она смотрела на Андрея в упор, и ей было глубоко безразлично, что девицы ползком пробираются к дверям, торопясь оставить их наедине.
Ее тонкие ноздри раздулись, и она коротко выдохнула:
— Предатель.
Грохотал тяжелый рок, и лишь по движению его губ она поняла, что он бормочет:
— Я… объясню…
— Не требуется! — громко и отчетливо возразила Ира.
И, гордо выходя сквозь ею же выбитую дверь, на миг обернулась и подвела итог:
— Тварь!
Не стала дожидаться лифта, который только что увез вниз компанию подружек ее бывшего любимого. С трудом переставляя костыли, двинулась по лестнице, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку.
Она спасалась бегством с этих нежданных танцулек, как Золушка с королевского бала, только на ногах у нее вместо хрустальных туфелек были негнущиеся гипсовые формы, почерневшие после похода по ручьям и лужам.
И еще одно отличие: никто не пытался ее догнать.
Эта сказка заканчивалась иначе, чем у Шарля Перро: не Золушкина карета превратилась в тыкву, и не лакеи в крыс, а сам принц, ее прекрасный принц оказался оборотнем. Потому он и не кинулся ей вслед.
