— Вот тут и начинается то, что может увести нас с тобой очень далеко.
— Ну, не страшно. Мы у черта на рогах уже побывали.
— И опять, пожалуй, отправимся туда.
— Что ж, я готов. Предстоит постранствовать?
— Месяцев восемь или десять.
— А когда отправляться?
— Мне и тебе — завтра.
— Стало быть, будут и другие?
— Вечером расскажу все подробно.
— Тогда не разделите ли со мною трапезу?
— Разумеется. Но только наперед говорю: я очень основательно позавтракал. Расскажи лучше. Как твои работы?
— Три дня назад закончил механический промыватель. Действует превосходно. Могу ручаться, что при промывке не будет пропадать ни малейшей частички золота. Амальгаматор[18] тоже готов. Я снабдил его аппаратом, устраняющим кражу золота и ртути.
— Молодчина!
— Кроме того, докончил вашу модель металлического патрона, соединяемого с капсюлем пистонного ружья. Вот она.
— Превосходно! А ты патент на себя выправил?
— Как же я это сделаю? Ведь изобретатель — вы.
— Не говори глупостей. Патент для тебя — деньги, понимаешь? И если даже у меня есть какие-нибудь права на эту штуку, я уступаю их тебе — и точка. А теперь изволь выслушать: завтра в восемь часов вечера — выедешь в Брест[19].
— Ладно.
— Там мы найдем на один год, с пятнадцатого сентября, десять патентованных матросов, корабельного повара и юнгу.
— Раз вы посылаете меня в Брест, значит, хотите, чтобы матросами были исключительно бретонцы[20], не иначе?
— Разумеется. Потом наймем двух машинистов и двух кочегаров, двух гребцов для лодок, суперкарго[21], канонира, рулевого и боцмана. Капитана, помощника метрдотеля и повара для пассажиров я поищу сам.
— Все?
— Пока все. Выбирай людей надежных, безупречных. Скажи, что они будут плавать на увеселительной яхте с очень добрым капитаном, который, однако, требует железной дисциплины. Собраться надо в Гавре через две недели. Я желаю как можно скорее иметь команду под руками. Размер жалованья определишь сам. Знаю, ты выкажешь надлежащую щедрость без излишества. По окончании плавания каждому будет, кроме того, вручена награда, смотря по его заслугам.
— Теперь все?
— Все. Надеюсь, выедешь сейчас же? Или есть задержки?
— Задержки? Что вы, господин Андре! Какие у меня могут быть задержки? Я вольная птица.
— Пожалуйте кушать, господа, — сказала, отворив дверь, добродушная женщина с седыми волосами, типичная парижская «одна прислуга».
— Сейчас идем, мадам Леруа. Бедняжка! Для нее будет крушением мой отъезд. Впрочем, я обеспечу ее на время нашего отсутствия — пусть коротает время в компании со скворцом Мальчишкой и собакой Бедой.
