Викентий Викентьевич деликатно кашлянул.
— Может, выпьем вашего фирменного чая?
Раиса Михайловна вышла из задумчивости, отвернулась от балкона.
— Да, конечно… Я хотела вас, Викентий, угостить винегретом, но не успела. Вы так стремительно приехали. Вы что, на такси?
— С чего бы? Я еще утром сказал, что буду после работы.
— Да? Боже, все перепуталось.
И она пошла на кухню, высокая и стройная, и Викентий Викентьевич, следуя за ней, вдруг увидел белый волос в темных волосах. Но это был всего какой-то миг, и очень даже может быть, что ему показалось.
Фирменным чаем здесь назывался чай, приготовленный прямо в стакане, отдельном, заварочном. Вначале это было от спешки, казалось, что так быстрей, но потом понравилось; приятно было наблюдать, как расправлялись распаренные чаинки, медленно опускались на дно, исходя коричневым цветом, словно растворяясь. А со временем стало лень каждый раз мыть стакан, к старой заварке добавлялась новая, до тех пор, пока не приподнялся однажды над стаканом диковинный ноздреватый гриб. Вот и сейчас была такая же картина. Хозяйка умяла его столовой ложкой и перевернула стакан. И оттуда в посудину Викентия Викентьевича перебежала тонкая струя. Развели ее кипятком.
— Не могу отделаться от мысли, Раиса Михайловна, будто бы сам напросился на чай.
— Опять на любимого конька?
— Ну почему же… Если бы не эта паршивая собакенция, так и не узнал бы о вашей болезни.
— Хо-хо-хо, какая жалость.
— Хватит острить. Я, между прочим, любезная Раиса Михайловна, в последнее время не могу понять, есть ли вообще между нами какие отношения?
«Задал бы князь Андрей кому-нибудь такой вопрос…»
Читая «Войну и мир», Раиса Михайловна сделала неожиданное открытие: все люди разные, то есть это она, конечно, знала, но тут ощутила. Чувство было такое — будто подпрыгнула и встала на ступеньку повыше. А еще ей с некоторых пор стало казаться, что с десятиклассниками куда интересней, с ними есть о чем поговорить.
— Может, я перед вами вывернуться должна, как перчатка, или, допустим, как чулок, чтобы вы поверили в какие-то еще дополнительные отношения?
Лицо ее стало злым, на верхней губе собрались морщинки. Раисе Михайловне хотелось поскорей за книгу, а тут какие-то пустые разговоры: есть отношения, нет отношений. Даже трудно поверить, что беседуют два интеллигента; что бы Лев Николаевич сказал по этому поводу?
А Викентий Викентьевич, как только увидел эти ее морщинки на верхней губе, сразу же стал закругляться. Появление морщинок ничего хорошего в дальнейшем не предвещает.
