Декан выпятила губу и склонила голову набок.
– Наверное, пора пригласить Джима.
– Давайте.
Она взялась за телефон, и не прошло полминуты, как Джим Фельдман коротко стукнул в дверь и вошел. Он пожал Джорджу руку, затем стиснул плечо. Декан оставила их наедине.
Двумя часами позже Джордж сидел у себя. По коридору зашлепал Кевин – не ошибешься. День только начался, и они еще не виделись с момента возвращения из Бостона. Дверь распахнулась, и Кевин, уже поддатый, качнулся на пороге; он был без перчаток и помахивал упаковкой «Дженеси крим эйл»[12]– двенадцатью бутылками.
– Сука… – заявил он. – Клянусь, ты приложил к этому руку…
Он сделал два быстрых неверных шага через комнату, схватил Джорджа за рубашку, рванул вверх и оторвал пуговицу.
– Господи, Кевин! Какого хрена?
– Ты бросил ее? – Тот снова дернул, и воротник треснул.
– О чем ты говоришь? Нет! – Джордж обеими руками вцепился в запястье Кевина, пытаясь высвободиться.
Кевин, глаза у которого покраснели от спиртного и слез, не выпустил рубашки, и Джордж впервые со вчерашних известий расплакался, твердя, что не имеет никакого отношения к самоубийству Одри.
Кевин, угомонившись, предложил Джорджу пива. Они выпили; одни бутылки опустошались в молчании, другие – под разговор. Снаружи темнело, но парни не зажигали свет; в дверь стучали, они не отзывались.
Вспышка Кевина не удивила Джорджа. Он знал, что сосед по-своему любил Одри, но ни за что не стал бы ее добиваться.
– Наверно, ей с тобой было хорошо, – произнес наконец Кевин – будто подвыпивший священник отпустил грехи. – Это не твоя работа.
– Слава богу.
– Что будем делать? – спросил Кевин.
– Не знаю. Мой консультант, Джим, хочет, чтобы я остался на семестр. Не знаю, сумею ли.
– Да сиди здесь. Насрать на лекции. Вдарим по пивку.
– Не уверен, что мне разрешат.
Кевин пожал плечами.
– Не знаю, что делать, – повторил Джордж.
В действительности он составил план, уже когда возвращался через кампус от декана. Нависшие башни бурого камня, кирпич обеденного зала, голые деревья и толпы студентов, ходивших по равнодушно-одинаковым зданиям, – все было напрочь лишено смысла, казалось почти тошнотворным, потому что Одри мертва. Он решил собрать небольшую сумку и отправиться во Флориду. Уйдет рано утром, пешком доберется до автовокзала в Грейхаунде и сядет на первый автобус в южном направлении. Доедет до Тампы, навестит родных и друзей Одри – может быть, что-то и выяснится. Консультант Джим назвал бы это закрытием гештальта.
