Взгляд сквозь столетия | страница 42

со временем, могут получить такое могущество, что неосновательные законы и непорядок наследства, коих хотение будет Государей на престол возводить и низводить. Наконец, если одним войскам дать право сице охранять своего государя, то сие произведет неудовольствие в других войсках, из таких же граждан сочиненное. Ежели же всем по очереди — то сие весьма затруднительно будет ради привожения их из дальних мест государства.

Второй мой вопрос состоял: «Чего ради Самолин, приняв почтение от первых особ своего государства, не удостоил ни единому сделать приветствия, но пошел даже в другие комнаты искать нижних степеней своих подданных, дабы разглагольствиями своими тех приласкать?» Хозяин мой мне на сие ответствовал: что сие самое, которое я являюся охулять, если уведаю о причинах сего установления обрядов их двора, конечно, заслужит мою похвалу. Продолжал он: обряд двора нашего Самолина состоит, что пять дней в неделю он имеет стол для своих подданных, взимая на отдохновение себе два дни, в которые обедает один, или кого заблагорассудит пригласит, который обычай даже и до всех вельмож простирается. В сии назначенные дни стол Самолинов состоит из 27 человек, то есть первые степени один, вторые один, третие степени два, четвертые степени три; пятые, шестые, седьмые и девятые степени каждой по четыре, которые поочередно зовутся, а посему, что выше степень в рассуждении их малого числа, то чаще тот имеет честь обедать с Государем; также и по вечерам пять дней в неделю первые четыре степени имеют вход к Государю, из сих два же дни тоже позволение имеют пятая, шестая и седьмая степень, а, наконец, осьмая и девятая — один день. Из пяти же дней один и для всех позволено приезжать ко двору, но сие уж такое почти собрание, как и сегодняшнее, и оно есть публичное, то Государь, приглашая к себе обедать и в приватные собрания, не токмо сперва с вельможами, но и с другими дружески разговаривает и оказывает им свое благоволение, стараяся притом и проникать их умоначертания и расположения их мыслей, но в таковых публичных собраниях, где Государь, можно сказать, народу себя являет. Если бы он токмо с первочиновными разговаривал, то сие было яко знак, что не сыщет о чем с нижними и говорить, или бы казало род застенчивости или презрения. Никогда бы нижних чинов люди не удостоились слышать глас своего Государя, никогда бы он не мог познать служащих ему подданных, из коих многие и в важнейшие чины могут произойтить. Слеп бы он был в рассуждении орудий, употребляемых им для исполнения дел и должен бы был во всем полагаться на тех, которые его окружают. Се есть причина — чего ради наши Государи в публичных собраниях всегда и тщатся говорить с нижними чинами.