Завалив Самойлова на пол, я с непередаваемым удовольствием начал разукрашивать его морду. К "старым" синякам и ссадинам прибавлялись все новые и новые, пока бывший друг не потерял сознание, а меня не оттащили в сторону. Пришедший в себя охранник сдавил мне шею, но этот факт остался незамеченным. Дернув головой, я попал ему аккурат по носу, наслаждаясь громким хрустом. Вырвавшись из захвата, я развернулся и со всей дури двинул ему по лицу. Этого хватило, чтобы бессознательная туша рухнула наземь.
Я уже было собрался вернуться к Самойлову, но тут створки лифта открылись, и из него вывалилась бледная Иришка. Подскочив, я аккуратно придержал её за талию, убирая с личика шелковые пряди и заглядывая в глаза.
- Что такое, девочка?
- Ты в порядке? - тихо прошептала она, кончиками пальцев касаясь разбитой губы. - Кровь...
- Все хорошо, милая. Давай я тебя отнесу в кроватку?
Иришка лишь коротко кивнула, стараясь особо не смотреть по сторонам. Подхватив её на руки, я прошел в уже открытую Васькой дверь.
- Скорую вызвать?
- Лучше милицию. И дверь пока на засов закрой.
- Хорошо, - кивнула Василиса и принялась за дело.
- Ириша, тебя в зал или в твою комнату?
- Ко мне. Там таблетки нужные есть.
- Может, в больничку поедем?
- Егор, перестань разговаривать со мной, как с ребенком. И вообще, бледная я не от того, что за тебя испугалась, а просто есть хочу. Ты ни думай ничего лишнего, я вообще за тебя не переживала, и вообще... - затараторила девушка, но потом резко замолчала и обняла меня за шею.
- Все хорошо, девочка. Все будет хорошо.
Опустив Иришку на кровать, я быстро снял с неё сапожки и пальто, накрывая сверху одеялом. Судя по ледяным конечностям любимой, перенервничала она знатно.
- Позволишь? - тихо спросил я, прикасаясь к её ступням.
- Да-а-а, - выдохнула девушка.
Кивнув, я медленно стал приподнимать край её платья, при этом не разрывая зрительного контакта. Почувствовав под пальцами кусочек обнаженной кожи, я задышал чаще, стараясь сдержать себя и не позволить рукам большее. Скатав чулки, я нехотя прикрыл стройные ножки одеялом, а сам принялся разминать её ледяные ступни. От легких прикосновений маленькие пальчики поджались, вызывая у меня улыбку.
- Мог бы просто принести грелку, - часто дыша, пробурчала Иришка.
- А она тебе когда-нибудь помогала?
Любимая смешно сморщила носик, но промолчала. На нежной коже щечек заиграл румянец, что вызвало у меня чисто мужское удовлетворение. Пусть в мыслях она и была зла на меня, но тело выражало другое мнение. Об этом свидетельствовали мурашки удовольствия, приоткрытые розовые губки и частые вдохи. Моя! Только моя.
