«Ого! — подумал я. — Какой культурный город наш Витебск!»
И тогда же решил познакомиться с мэтром.
Собственно, эта синяя жестяная вывеска ничем не отличалась от тех, что висели над каждой лавкой.
Ведь в нашем городке визитные карточки или маленькие таблички на дверях не имели никакого смысла. Никто не обратил бы на них внимания.
«Булочная-кондитерская. Гуревич».
«Табак. Все сорта табака».
«Фрукты, бакалея».
«Варшавский портной».
«Парижские моды».
«Школа живописи и рисунка художника Пэна».
И все это коммерция.
Но все же эта последняя вывеска показалась мне словно бы из другого мира.
Синяя, как небесная лазурь.
Открытая дождю и палящему солнцу.
И вот, свернув потрепанные листы с рисунками и ужасно волнуясь, я иду вместе с мамой в мастерскую Пэна.
Едва переступив порог, на лестнице, ощущаю пьянящий чудесный запах холста и красок. Повсюду висят портреты. Дочь градоначальника. Сам его превосходительство. Г-н и г-жа Л., барон и баронесса К. и другие. Откуда мне их всех знать?
Мастерская набита картинами, сверху донизу. Даже на полу свалены рисунки и свернутые холсты. Свободен только потолок.
Там раскинулись на просторе полотнища паутины.
Все завалено гипсовыми руками, ногами, греческими головами, белыми, покрытыми слоем пыли орнаментами.
Всем нутром чувствую, что путь этого художника — не мой. Что за путь — еще не знаю. Думать некогда.
Головы — как живые. Поднимаясь по лестнице, я щупаю то нос, то щеку.
Хозяина нет дома.
Нечего и говорить, как выглядела и как чувствовала себя мама, впервые очутившись в мастерской художника.
Она озиралась по углам, боязливо оглядывала картины.
И вдруг, резко повернувшись ко мне, почти умоляющим, но ясным и решительным тоном сказала:
— Вот что, сынок… Сам видишь, тебе так никогда не суметь. Пошли домой.
— Подождем, мамочка!
Для себя-то я сразу решил, что мне так и не надо. Зачем?
Это не мое. А как надо? Не знаю.
Мы остались ждать. Сейчас мастер решит мою участь.
Господи! А вдруг он не в духе и сразу отрежет: «Никуда не годится»?
(С мамой или без нее — готовься, все может быть!)
В мастерской пусто. Впрочем, в соседней комнате кто-то есть. Наверно, ученик Пэна.
Заходим туда. Он едва замечает нас.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, коли не шутите.
Он сидит перед мольбертом, верхом на стуле и пишет этюд. Вот здорово!
Мама тут же обращается к нему с вопросом:
— Скажите, пожалуйста, г-н С…, приличное ремесло это самое художество?..
— Где там… Ни продать, ни купить…
Ответ циничный, грубый, но вполне исчерпывающий.
