Марго растерялась. Ей не хотелось докладывать Мишкиной матери о своей жизни.
– Ой, прости, – сообразила женщина, – не моё это дело. Живёшь, и ладно. Молодец. Главное, не с голодранцем связалась. Умница. Такую красоту нельзя продешевить.
– А вы не знаете, где моя мама сейчас живёт? Мне надо с ней встретиться.
Женщина как-то сразу сникла.
– Нет больше твоей матери. Умерла она. Повесилась.
– Как?!! Умерла?!! Повесилась?!! – в шоке застыла Марго.
Мишкина мать поманила Марго пальцем, наклонилась к ней и зашептала, чтобы соседи не услышали.
– Ты тогда, три года назад, сбежала из дома. А мы-то с бабами всё про ваш скандал слышали. Мы и раньше Верку, царство ей небесное, осуждали, а как она родную дочь на мужика сменяла, так вообще её презирать стали. Она когда на кухне появилась, так мы ей и устроили взбучку! Мы всё ей в глаза высказали! И про то, какая она дрянь, и про Вовчика её, подлеца, всё рассказали. Он же, гад такой, ни одной бабы здесь не пропускал. Всех щупал. А к Тоньке из восьмой комнаты, ну помнишь такую длинную с крысиными глазками, так вот, к ней он очень часто захаживал. Короче, раскрыли мы Верке на него глаза. Она в этот же день его вышвырнула. А он, подлюка такой, тут же со своими вещичками к Тоньке и перебрался. И до сих пор с ней живёт. У, гнида! А Верка, царство ей небесное, запила. Ой как же она запила, горемычная! Недели три пила. Мы это по её песням заунывным поняли. Сама знаешь, как она пить начинала, так всех своим воем доставала. А когда не пела, тогда плакала. Всё тебя вспоминала. Ага. «Риточка моя, доченька родная, – скулила она, – где же ты? Прости меня, подлую. Вернись домой, Лягушонок мой. Вернись!» У нас прям сердце от жалости готово было разорваться, так она жалобно голосила! А потом вдруг затихла. День ни гугу, два молчок. Тут мы и смекнули, что что-то неладное с ней произошло. Позвали мы Кольку сантехника, взломали дверь. А там она висит! Ужас!
Женщина шумно вздохнула. Марго сидела с окаменевшим лицом. Ей стало пронзительно жалко мать. Любви, правда, к ней не было, одна жалость.
«Эх, мама, мамочка, что же ты наделала! Не так ты прожила свою жизнь, не так ушла из неё».
Мишкина мать засуетилась, достала валерьянку, стала капать в стакан с водой.
– На вот, выпей, успокойся, – протянула она стакан.
– Спасибо, не надо.
Женщина удивлённо пожала плечами и, чтобы не пропадать добру, сама залпом выпила лекарство.
– А где её похоронили? – спросила Марго.
