Сергей всеми фибрами души чувствовал странные и противоречивые ощущения. Он хотел, страстно хотел отдаться этой девчонке, но с другой стороны, страх заразиться настолько доминировал, так что он даже представил себя больным и несчастным. Он видел в своей голове, как его мужской орган покрылся какими-то странными язвами, и от этих мыслей, Сергею стало муторно. Не имея ни какого желания к своей персоне, ко всякого рода инсинуациям, он старался держаться от Керстин на пионерском расстоянии. В ту минуту колдовские чары девчонки, да и природный инстинкт на продолжение рода человеческого, все же сломили его сопротивление и железную волю «строителя коммунизма». Слившись в страстном поцелуе, хрупкая девочка без особого труда, уложила здорового парня на обе лопатки. Не дожидаясь, что её возлюбленный, возьмет на себя инициативу, Керстин, без всякого стеснения и жеманства, наглым образом стала раздевать его, добираясь до голого тела. Она с какой-то коварной улыбкой все ближе и ближе подбираласьк его мужскимдостоинствам, страстно желая мужской плоти. Сергею в тот миг показалось, что его детородный орган распух подобно «аэростату», и гудит словно вы-соковольтный столб. Вновь страх на столько овладел его сущностью, что он представил себя, скорее не искушенным любовником, а «партизаном», в руках разъяренных гестаповцев.
Керстин видя опасения своего дружка, не стала настаивать на сексуальной близости, она вовремя переключилась, не желая нагнетать ситуацию. Хотя — хотя, не теряя надежды раздевшись до плавок, смело предложила себя для интимных игр. Если бы тогда Сергей знал заранее, о тех последствиях, которые, наступают от подобного контакта. Если бы он знал, какую нестерпимую боль, несет на себе опухшее мужское достоинство!? Он бы тогда без всякого страха и сомнения с радостью принялбы предложение Керстин. Не стал бы он задумываться над «опасностью» подхватить страшную болезнь и в одно мгновение исполнил бы пожелание девчонки.
В ту минуту в другой комнате, словно отражение в зеркале развивались аналогичные события. Виталик, оставшись с Мануэлой, так же старались найти точки соприкосновения. Но все попытки немки, разбудить в нем бушующую страсть ни к чему не приводили. Виталий словно замкнулся в себе. Мануэла страстно переходила в атаку, целуя парня, но тот был неприступен. Юность диктовало свое. На смену инстинкту приходил жуткий страх за свое здоровье и этот страх, словно тяжелая гиря давил на природное желание.
