Меня там действительно ждали. Однако мне не стоило опасаться его реакции. Уже не стоило. Он лежал на койке лицом вниз. Лежал так, как могут лежать только мертвые. Быстро обведя фонариком каюту, я убедился, что больше в ней никого нет. Не заметил я также и следов борьбы. Так же как и в радиорубке…
Не пришлось даже дотрагиваться до него, чтобы выяснить причину смерти. Те несколько капель крови, которые вытекли из колотой раны в спине, не наполнили бы и чайной ложки. Ничего другого и не приходилось ожидать: несколько ударов — вот все, на что способно сердце человека, которому проткнули спинной мозг. Возможно, правда, внутреннее кровотечение, но тоже незначительное.
Шторка была задернута. Я обследовал пол, углы, мебель. Что я надеялся найти? Не знаю. Что нашел? Ничего. Тогда я вышел и так же безрезультатно обыскал радиорубку. Больше мне нечего было здесь делать. Я уже нашел все, что хотел найти, и даже то, что найти ни за что бы не хотел. Я не бросил повторного взгляда на лица убитых. Почему? Эти лица я знал так же хорошо, как то, которое видел каждое утро в зеркале во время бритья. Семь дней назад мы вместе обедали. С нами был шеф. Мы сидели в нашем излюбленном лондонском ресторане. Были веселы, спокойны и беззаботны, как будто вовсе и не работали в нашей конторе. Мы ненадолго отказались от своей профессиональной настороженности, профессиональной напряженности, чтобы в течение пары часов радоваться добрым сторонам жизни, которые, увы, им уже никогда больше не будут доступны. После обеда они покинули нас — хладнокровные и бдительные, как обычно. И я не сомневался, что и в этот раз они были в полной готовности. И все-таки какая-то ничтожная ошибка привела к тому, что их же никогда не будет рядом с нами. Видимо, приключилось с ними то, чего практически невозможно избежать в нашей профессии и чего, вполне вероятно, не избегну и я, когда пробьет мой час, когда придет моя очередь. Даже самый ловкий, самый сильный, самый беспощадный рано или поздно сталкивается с более ловким, более сильным и более беспощадным. Этот встреченный может, например, держать в руке стамеску с тринадцатимиллиметровым острием, и тогда коту под хвост все годы накопленного опыта, все твои знания и изворотливость, ибо он не даст тебе времени даже глянуть ему в глаза. Просто рано или поздно ты встречаешь противника, который сильнее тебя, и тебе уже ничто не поможет.
Впрочем, я сам послал этих двоих на встречу со смертью. Не сознательно, конечно, но ответственность падает на меня. Это ведь была моя и только моя идея. Отбросил все возражения, развеял сомнения и скептицизм шефа, убедил его, хотя и неохотно, но согласиться с моим предложением. Я сказал этим двоим, Бейкеру и Дельмонту, что, если они будут строго придерживаться моих указаний, им ничто не грозит. Мои сотрудники доверяли мне слепо и сделали то, чего хотел я, а теперь лежат передо мной мертвые. В следующий раз я буду твердо знать, что говорить моим ребятам, отправляя их на задание. «Не сомневайтесь, господа, — скажу я им, — твердо верьте в меня, только не забудьте оставить завещание».
