— Окружной комиссар рекомендует иное. Предлагает послать туда одну уже упомянутую мною особу. Ту самую, из "Абреже". Идея комиссара. Весьма юную, но смышленую. Оказывается, девчонка знала покойного инженера по совместной деятельности в Ассоциации свободной молодежи. По словам комиссара, она охотно согласилась помочь нам. Это хорошо. В колледже успешно изучила русский.
Ойбор сказал:
— Признаться, я и сам собирался просить еще одного-двух помощников. Правда, не из иностранцев.
— Сержант! Я вас не узнаю. Белые такие же люди, как и мы. Их светлая кожа вовсе не означает, что они хуже.
— Да нет, у меня и в мыслях не было. Уж я-то не забыл, сколько имею друзей среди белокожих. Просто она слишком бросается в глаза.
— Она будет там, не в городе. Проинструктируйте. Но прежде поинтересуйтесь, умеет ли девушка готовить хотя бы элементарный суп. Суп, лепешки, пошо и все такое.
Киматаре Ойбор удивленно вскинул глаза на начальника.
— Благодарю вас, — сказал Нгоро, — вы свободны.
Выйдя из его кабинета, Ойбор увидел Самбонангу, нетерпеливо поджидавшего сержанта в коридоре. Ойбор подмигнул молодому полицейскому и чуть слышно произнес:
— Все как нужно. А теперь поспешим, а то малыш уйдет, не дождавшись. Бери велосипеды, а я прихвачу одежду.
Ник Матье любил посещать центральный почтамт.
Присаживался где-нибудь в сторонке и наблюдал за толчеей, испытывая необъяснимое волнение.
Как правило, он не ждал ниоткуда писем, посылок или телеграмм, не отправлял их. Он просто смотрел, как это делают другие. Смотрел, и все.
Кроме глубокодумного созерцания отправителей и получателей писем, его привлекало в гулкий и величественный, слегка кичащийся искусными витражами и позолоченными сводами зал почтамта то обстоятельство, что здесь всегда было множество красивых женщин. Не меньше, чем в театре.
С тех пор как Матье пришел к такому заключению, его тянуло в здание почтамта, точно пьяницу к дармовой рюмке.
В театре, рассудил он, подойти и заговорить с приглянувшейся милашкой не так-то просто, даже если ее не опекает кавалер, а здесь благодать.
Театр — храм, где женщины, получая со сцены уроки житейской нравственности, зачастую настороженны и недоступны. Театр — храм похлестче церкви.
Большой почтамт тоже храм, но церковным трепетом тут и не пахнет, тут есть где развернуться жаждущему сердцу, считал Ник.
В самом конце зала находилось отгороженное ширмой вместилище, прозванное "Тайной Амура". Там плотными рядами, словно книги на стеллаже, пестрели вмонтированные в стену маленькие разноцветные ящики для секретной частной почты.
