Кремль 2222. Ярославское шоссе | страница 81



И похоже, эта странная женщина видела веста насквозь. Маленькие колкие глаза на темном лице, обрамленном длинными, тяжелыми и черными, как смоль, косами. Она напоминала индейскую шаманку из старой книги, читанной семинаристом в детстве. И, видимо, была кем-то в этом роде.

– Так нам уйти? – повторил Зигфрид.

– Поздно, – усмехнулась Ба. С неожиданной легкостью поднялась со своего места и приблизилась – но не к Зигфриду, а к Книжнику, заглянув прямо ему в глаза.

От этого взгляда по спине побежали мурашки. Что-то такое уже доводилось ощущать – когда в твоем разуме копается телепат, вроде шама. Вряд ли все же эта женщина умела читать мысли – он бы почувствовал. Но она видела, может быть, даже глубже шама, высматривая потаенное в темных глубинах подсознания. И то, что она там увидела, похоже, напугало ее. Женщина приблизила взгляд почти к самой переносице Книжника, зрачки ее расширились – и она вдруг отпрянула от него, как от чудовища.

Впрочем, она мгновенно взяла себя в руки и криво улыбнулась:

– Такова, видать, воля духов, раз они вас прислали в наш сонный мирок.

Все еще не понимая, что имеет в виду эта женщина, Книжник уцепился за ее слова:

– Расскажите нам о вашем мире! Почему здесь все молчат – а вы говорите? Откуда у вас эти дома-деревья? Почему нас схватили – ведь мы ничего плохого не сделали?

Что-то толкнуло его в колено. Он опустил взгляд – под ногами вертелась Грымза. В этом «ведьмином» жилище она чувствовала себя превосходно. В руке хозяйки появилось что-то бесформенное, черное. С омерзением Книжник узнал в этом предмете большую сушеную жабу. Хозяйка швырнула жабу в угол – и Грымза метнулась туда, с жадностью вгрызлась в сухую плоть, зачавкала.

– Слишком много вопросов и слишком мало времени, – туманно сказала женщина. – Я еще не решила – добро вы или зло для нас.

– И что зависит от вашего решения? – ровно спросил Зигфрид. – Наша жизнь?

Книжник растерянно поглядел на него. Неужто воин действительно считает, что эта Ба может лишить их жизни? Зигфрид выглядел крайне серьезным. И семинарист осознал всю разницу в мироощущении между ним и воином. Если он, выпускник кремлевской Семинарии, верил в то, что все в этом мире познается научным, опытным путем, то вест был убежден, что наука – всего лишь блажь, развлечение для «умников». Потому как истина – непознаваема, ощутима лишь сердцем, и именно в этом ее сила. И скорее он поверит этой ведьме, чем сотне увесистых научных томов, годных, по его мнению, лишь на растопку в холодное время года.