Он посмотрел в проем, служивший ему бойницей, на фасады домов напротив. Шесть-семь открытых окон — черные, разверстые пасти. Если американцы там — значит, у них выгодные позиции. Куда уж лучше! Сами все видят, а их не видно.
Шольтен знал: только оттуда и могла грозить опасность. Подъезды и ворота были все на виду. Он взглянул на крыши, ближайших домов. Но и на них было пусто.
Тут Шольтен забеспокоился. Он почуял что-то неладное и вдруг понял, что его встревожило.
Тишина.
Не только они прекратили огонь, американцы тоже притихли.
«Не верится как-то, — подумал Шольтен, — неужели они и впрямь отошли?»
— Мутц, — сказал он. — Эй, Мутц, послушай, ты ничего не замечаешь?
Мутц поднял голову, все еще всхлипывая. Прислушался, потом обернулся к Шольтену. Робкая улыбка промелькнула на его забрызганном грязью, посеревшем лице.
— Они ушли, Эрнст, их нет!
Шольтен и Мутц оживились, но все еще боялись поверить обманчивой тишине. Шольтен решил действовать наверняка.
— Послушай, Альберт, — сказал он, — возьми-ка мой автомат. И когда я побегу, не смотри мне вслед. Следи только за открытыми окнами напротив. Заранее возьми их на мушку. И как только что-нибудь заметишь, жми на всю железку!
Он схватил автомат и сунул его Альберту. Но тот затряс головой:
— Не сердись, Эрнст, но я больше не могу. Да и не хочу. После всего, что произошло… — И он кивнул в сторону американского солдата, распростертого у подъезда.
— Ладно, Мутц, — сказал Шольтен, помолчав. — Я побегу и так. Авось пронесет!
Увидев, что Шольтен не шутит, Мутц покорно взял автомат, высунул ствол и направил его на открытые окна, потом прижал приклад к плечу и положил палец на спуск.
— Держи крепче, Мутц, — прошептал Шольтен, — а то он у тебя торчком станет!
Это прозвучало цинично.
Шольтен подполз к краю завала. Потом вскочил и стремглав помчался на ту сторону, к Хагеру.
Мутц увидел вспышки выстрелов в двух окнах, в ту же секунду до него донесся ненавистный ноющий звук, и он едва удержался от соблазна обернуться и взглянуть на Шольтена. «Господи боже, — взмолился Мутц, — пусть хоть его не убьют! Только не его, не его… Лучше меня!»
Он еще успел удивиться, что всерьез готов умереть вместо Эрнста, и, не прекращая молитвы, нажал на спуск. Он не сумел бы объяснить, откуда взялась у него эта уверенность. Но был уверен, что попал.
По крайней мере в того, который стрелял из левого окна. Настолько уверен, что поднялся во весь рост, оперся локтем о камни завала и, стоя, выпустил очередь по второму окну. Но там тотчас же мелькнула огненная вспышка, послышался свист, и в тот же миг Альберт почувствовал, как руку его обожгло.
