Семь однокашников, превращенных в солдат за несколько дней до конца войны оказываются в маленьком городке единственными, кто до конца не за страх, а за совесть защищает гитлеровский райх. Преступники в военных мундирах еще продолжают бессмысленную войну, трусы спасаются, благоразумные стремятся как можно скорее окончить кровопролитие, а семь подростков умирают во имя лживой идеи, в которую уже никто не верит, во имя преступного государства, которое уже не существует.
Так было не только в маленьком южнонемецком городке, описанном Манфредом Грегором; так было по всей Германии. Это печальная истина, которую не следует забывать. Именно в среде молодежи, выросшей в условиях фашизма, воспитанной фашистской школой, гитлеровцы в последние дни своего существования находили самых стойких, самых фанатичных защитников. Свидетельства этому мы можем найти и в других книгах, в том числе и у писателей Германской Демократической Республики, принадлежащих к тому же поколению, что и Манфред Грегор (в ГДР это поколение часто называют «enttauscht», то есть «прошедшее через разочарование», «вырвавшееся из обмана»). Немало трагического могут рассказать об этом советские люди, которым довелось с оружием в руках идти до самого Берлина.
Случаи неповиновения преступным приказам, дезертирства из фашистской армии, прямых выступлений против начальников становились все чаще и чаще по мере приближения фронта к немецким границам; однако массовым явлением они не стали даже тогда, когда сражения шли на немецкой земле. Если пожилые солдаты последних «тотальных» мобилизаций часто разбегались или сдавались в плен, то молодежь, как правило, готова была умирать ради не только неправого, но уже и безнадежно проигранного дела. В сознании школьников крепче, чем в головах их отцов и старших братьев, сидела гитлеровская пропаганда, демагогия «крови и почвы», «единства народа и фюрера». И крепче, чем думалось, оказался тот пруссаческий моральный кодекс чести, который глубоко проник в сознание немецкой молодежи, — псевдогероизм беспрекословного послушания, красота смерти, стоическая поза обреченности и «подвига ради подвига».
В немецких архивах сохранилась кинохроника, снятая в последние дни гитлеровского райха и изображающая Гитлера за раздачей орденов школьникам, сражавшимся на улицах Берлина против Советской Армии. Эти кадры оставляют гнетущее, непереносимо тяжелое впечатление. Гитлер с оплывшим лицом, вытянув вялую, уже какую-то неживую руку, вглядывается остановившимися глазами в лица подростков, стоящих перед ним в военной форме, словно гипнотизируя их. А лица этих школьников, взявшихся за оружие, когда уже никто ни на что не мог надеяться, полны по большей части смешанного чувства ужаса и обреченности, но иногда — гордости за выпавшую на их долю честь; лица людей, готовых умереть ради фюрера.
