Минут пять Шверник смотрел на Гортинского, вытаращив глаза, и проворачивая идею в мозгах, как мясорубка мясо.
– Вы – гений, господин Гортинский.
– Ничего подобного. Я не хочу сидеть в тюрьме и подводить своих друзей.
Они привыкли мне доверять и никогда не жалеют об этом. Речь идет не о краже сигарет из супермаркета, а о сенсационном ограблении. Завтра вы мне передадите договор. Одна деталь. На документе не следует ставить число и месяц заключения договора. Я сделаю это сам в назначенный день.
– Понимаю. Но почему не заключить договор в день операции?
– Потому, что мои друзья не грабители, а очень уважаемые люди не только в своей стране, но и в ряде других стран. Мне очень непросто будет втянуть их в предстоящую аферу.
– Конечно. Игра есть игра! Вы правы.
– Жду вас завтра с договором.
Писателю потребовалось еще три дня для завершения всех дел, и он вылетел самолетом к себе на родину.
Спустя два месяца Марта приехала в Россию и отчиталась перед своим русским нанимателем о проделанной работе. Гортинский остался доволен результатами, посмотрел видеоматериалы и фотографии. Особенно ему понравился бункер, выстроенный под гаражом, но он из понятных соображений не показал вида, а восхищался дизайном домашней обстановки и вкусом Марты, с которым она так заботливо все устроила.
Три дня пребывания в Москве Марта ощущала к себе особое внимание.
Гортинский не отходил от нее ни на шаг, засыпал ее цветами и ласками. Уехала Марта с огромными впечатлениями и думала о Вене не как об скользящем увлечении, а как о чем-то большем, еще не до конца осознанном. Сердечные волнения женщину немного беспокоили. Она сама себя лишала свободы чувств, и это ее настораживало. Откинувшись на спинку кресла самолета, Марта весь полет мечтательно представляла себе тот день, когда Веня прилетит в Швецию и как она его встретит. А свидание виделось не за горами. Он обещал посетить Швецию через два месяца.
На третий день после отлета Марты из Москвы Вениамин Борисович отмечал свой день рождения, но на этот раз не очень пышно и пригласил к себе лишь избранных друзей. Шесть мужчин и хозяин. По размахам Гортинского – чересчур скромно. Никто из друзей даже не подозревал, что его кандидатура прошла особый отбор по десяткам параметров, отбор, сравнимый разве что с отбором в отряд космонавтов.
После первого тоста за процветание таланта великого и неповторимого, самого-самого и тому подобное, крепкие мужики набросились на салаты, рыбу и прочую закуску, и за столом наступило временное затишье. Один лишь хозяин ничего не ел, а разглядывал своих друзей, переводя взгляд с одного на другого и слабо, еле заметно улыбался.
