Тротиловый эквивалент | страница 102



— Понял, Беркут... — вертолёты заложили вираж и начали снижаться.

Такой поворот событий был предусмотрен, с лётчиками имелась соответствующая договорённость и даже удобное место для посадки определили.

Иванов просто надеялся, что Сулейман поскромничает, не станет наглеть и попрётся на обмен при наличии висящих в воздухе вертушек. А он, мерзавец, не пожелал отказывать себе в такой маленькой слабости...

Особой трагедии тут не было. Лётчики заверили: моторы прогреты, запустить винты и подняться в воздух — дело трёх минут. Что успеют за эти три минуты сделать «духи» — это уже другой вопрос...

Вертолёты сели за позициями ВОП, с противоположной от посадок стороны — тотчас на прикрытие вырулили из окопа две «БМП», рядышком присели на колено с десяток солдат. Винты, выдав затухающую карусель, вскоре перестали крутиться. В воздухе повисла напряжённая тишина.

— Еду, — сообщил Сулейман. — Давай, всё, как договаривались, без глупостей...

— Даём, — буркнул Иванов, устремляя взгляд на посадки. — Какие тут глупости? Ты только явись, родной, и встань поудобнее...

Из посадок показался джип «Чероки» и неторопливо поехал к точке встречи.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что джип совсем новенький и помытый с ног до головы, хотя логично было ожидать, что он будет сплошь забрызган грязью.

Шипованные шины зияли девственной чернотой неразбавленного Европой чистопородного негритоса — словно только что из автосалона. Все блестящие детали надраены, как корабельная медь у хорошего боцмана. И вообще, смотрится очень даже презентабельно. Товарищи, которые пожаловали, как будто к дипломатической встрече в верхах готовились. Впрочем, товарищей самих видно не было: стёкла до того тонированы, что разглядеть сидящих в салоне не представлялось возможным.

— Нерусская машина, — Глебыч благодушно улыбнулся. — Себе заберём? Смотрите, какая целочка...

Иванов посмотрел на сапёра и тяжело вздохнул. Костя понимающе кивнул:

— Это стресс. Реакция на ситуацию...

Нерусская машина не доехала до костра метров тридцать, развернулась с широким радиусом с правой стороны, едва не придавив лежащего в «скрадке» Петрушина, и встала на грунтовке задом к переговорщикам.

— Выходить не буду, боюсь, — сказала рация голосом Сулеймана. — Идите вы ко мне, я тут один. У меня тут хорошо.

— Как же, боится он! — Иванов озабоченно нахмурился. — Нехорошо... если совсем не выйдет, это уже проблемы... Может, попробуем диктовать...

— Эй, вы идёте или нет? — возмутилась рация. — Не хотите дела делать, я сейчас уеду!