* * *
Седьмой урок — как раз то время, когда меньше всего хочется учиться. Я уселся за учительский стол еще на перемене, сделав вид, что копаюсь в своих записях, в то время как украдкой рассматривал учеников. 11-А ничем не отличался от моего класса. На первый взгляд не было заметно ничего демонического, что так пугало Веру Михайловну, но вряд ли они покажут себя во всей красе сразу же при знакомстве.
Звонок прозвенел быстрее, чем положено, но я не сдвинулся с места, ожидая, пока они рассядутся по местам и прекратят обмениваться шуточками и колкостями. Я поднялся и, стоя лицом к ученикам, подавил жгучее желание пересесть на заднюю парту, чтобы не быть магнитом для тридцати пар глаз.
— Привет. Меня зовут Кирилл Петрович Сафонов. Я психолог и теперь работаю в нашей школе, — я сделал паузу и улыбнулся. — Семь лет назад я сам ее закончил. А теперь, пока вы высчитываете, сколько мне сейчас лет, я сообщу только то, что не собираюсь надолго вас задерживать. Просто хотелось спросить, как у вас дела.
— Нормально! Можно сваливать?!
Я не сомневался, что первым со мной заговорит именно Леха.
— Обычно сваливают мусор в кучу, — ответил я, усевшись на край учительского стола. Девочка на первой парте удивленно захлопала ресницами, на лицах мелькнули легкие усмешки.
— Угу. Типа подколол, — Леха завел руки за голову и откинулся на спинку стула.
— Ну, вообще, я собирался спросить, как ваши дела, как настроение, потому что, возможно, не все понимают, что значит учиться в выпускном классе.
— В девятом классе уже было такое… напряги одни… — худющий рыжий парень на третьей парте первого ряда мгновенно покраснел, произнеся эту фразу, хотя ничего постыдного в ней не прозвучало. Я отметил, что на него даже не взглянули, хотя он уже успел испугаться всеобщего внимания.
— Как тебя зовут?
Парень замер и уставился на меня с таким видом, будто я просил вычислить квадратный корень из 4225.
— Феська! — рядом с Лехой на задней парте, раскачиваясь на стуле, восседал один из тех субъектов, без которых не обходится ни один класс. Полуприкрытые глаза, ехидная ухмылка, но не такая уверенная, как у Литвиненко, а, скорее, подхалимская, с явным желанием понравиться. Движения быстрые, но неуклюжие. Сгорбленная спина при достаточно высоком росте — скорее всего, в детстве он был слишком худым и длинным по сравнению со сверстниками и стеснялся этого, может быть, над ним тоже когда-то издевались. Самое интересное, что, вырастая и приближаясь к «элите» класса, такие дети чаще всего и становятся злейшими врагами тех, кто остается «ботаником» до конца школы. Я удивленно поднял брови, взглянув на него, но не прореагировал, продолжая ожидать ответа от рыжего.
