— Кстати, я забыла! — взгляды мгновенно обратились к ней. — Я же помирилась с Кефиром!
— Какая радость, — саркастически хмыкнула Вика. — И че, он теперь припрется на дискотеку и испортит нам всю гулянку?
— Не-а. Он сегодня с пацанами поехал по делам. Так что можем тусить спокойно! — она довольно улыбнулась.
— Так он что, извинился? Давай, колись! — с любопытством бросила ей Щепина.
— Ну что… пришел, говорит: «Ну, я одумался…» — и слово еще какое нашел, жесть! Даже цветы принес…
— Что-то в лесу сдохло. Очень крупное, — со скучающим видом отметила Вика, рассматривая ярко-зеленую бутылочку.
Я покачал головой. Скажите, Бога ради, зачем я тут сижу и все это слушаю?
— И потом… у меня как раз никого дома не было, — девчонка наклонилась ближе к Вике. — В общем, мы времени не теряли… нормально так помирились…
Она засмеялась, положила руку на колено Ольшанской и, чуть касаясь, провела по ее ноге. В этот момент случилось что-то весьма странное. Вика поперхнулась и сорвалась с места, отскочив от подруги, как ошпаренная. Она мгновенно зашвырнула бутылку в кусты, все еще кашляя, и с какой-то странной брезгливостью одернула юбку.
— Ты че, Вик?
— Та… все нормально… — Она потянула носом воздух и вытерла набежавшие слезы. — Блин, уже и подавиться нельзя! — Вика слабо улыбнулась. — Щас… я приду.
Мне сверху было видно, как она быстро зашла за угол школы и приложила ладонь ко лбу, судорожно втягивая воздух, как загнанный зверь. Потом достала из сумочки зеркальце, осмотрев бледное лицо в свете фонаря, и осторожно вытерла размазавшуюся тушь. Через минуту Вика вернулась к девчонкам, весело болтавшим о чем-то своем, но оставалась молчаливой, лишь угрюмо потягивая напиток со второй бутылочки. В этот момент они собрались и толпой побрели в сторону остановки. Я закрыл окно, нащупав на столе пульт от телевизора. Наверное, эта ситуация только показалась мне неестественной. Я включил какой-то новостной канал, твердо решив выбросить из головы странное поведение обыкновенной ученицы из моей школы.
Да, она точно ничем не отличается от других.
Вот и думать я буду о ней столько же, сколько и о других учениках.
И ни секундой дольше.
Черт… что же с ней такое происходит?!
* * *
Я сидел за столом в кабинете, не имея ни малейшего желания работать. Почему-то очень хотелось спать и все мышцы болели, будто я разгружал вагоны с углем. Может, не стоило переносить простуду на ногах… Я потер глаза и достал с полки папку с «досье» Литвиненко. Да, Леха, не скоро забуду тебя… Сидоренко забрал в отделение все наши документы: сочинения, анкеты, рисунки и характеристики, пообещав вернуть, когда закончится предварительная проверка, но пока не торопился с этим. Я смотрел на улыбающегося с фотографии Литвиненко и с каждой секундой чувствовал себя все более неловко. Мы продолжали жить своей жизнью. Каждый в этом здании. Меня беспокоила проверка, какие-то мелочи, Маша Карасева, писанина… 11-А готовился к выпуску. Их классная руководительница Светлана Борисовна говорила сейчас только о предстоящей свадьбе своего сына. Жизнь шла своим чередом. Но Лехи в ней больше не было. Я закрыл папку, избавившись от его жизнерадостного нагловатого взгляда, и поставил ее обратно на полку.
