Я кивнул и опустил голову. Я вырос без отца. И знаю, что это такое.
Это был невероятно длинный и насыщенный день, и под конец представления, организованного «рыцарями» и «прекрасными дамами», я валился с ног от усталости. Маша же, казалось, просто летала, не чувствуя под собой почвы. Ее взгляд, наверное, никогда не был настолько жизнерадостным, как сейчас. Она смеялась, болтала без умолку с двумя девчонками, похоже, почти ее возраста, и пробовала играть на какой-то дудочке. Я наблюдал, как она, смущаясь, решила слепить что-то невообразимое на гончарном круге под руководством молоденького парнишки в длинной мешкообразной одежде и коричневом фартуке. Он так серьезно направлял ее руки и давал ценные указания, что я улыбнулся, вспомнив, как Маша жаловалась на тех парней в классе, которые любят только смеяться над ней.
Когда мы загрузились в автобус, она продолжала восторженно делиться впечатлениями, будто мы там не присутствовали. Замолкнув на секунду, она вдруг повернулась ко мне и прошептала:
— Спасибо вам, Кирилл Петрович…
Я покачал головой.
— На здоровье, Маш. Ты с кем-нибудь познакомилась?
Она махнула рукой.
— Да куча народа! И с этим вашим… Михеем… столько моих ровесников… я прямо удивилась. Телефонами обменялись! В общем, я так рада! Вы не представляете! Я знала, конечно, что где-то существуют такие клубы… но не думала, что они и у нас тут есть… и их так много… и они точно так же учатся в школах… но совсем не такие, как мои… Я не думала, что они захотят со мной общаться! А они все такие классные…
Она порывисто вздохнула и вдруг замолчала, уставившись в окно, а на ее глазах блеснули слезы. Наверное, это были первые слезы восторга, который вдруг перехватил ее дыхание, за последние несколько лет. И я наконец почувствовал себя расслабленным и очень довольным.
И все-таки выходные — замечательная вещь. Этот воскресный октябрьский вечер был настолько безмятежным, теплым и тихим, что чернильная густота ночи казалась бархатной. Наше отопление всегда было загадочной штукой — отключаясь в жгучий мороз, сейчас, во время «бабьего лета», оно создавало в комнате удушающе жаркую атмосферу. Я распахнул окно и в кухню ворвался свежий воздух с запахом опавших листьев и недавнего дождя. От чашки кофе на подоконнике вверх поднимался еле заметный пар. Я выключил свет, забрал со стола сигареты и уселся около окна, наблюдая, как в соседних домах вспыхивают уютные вечерние огоньки.
