Пробуждение принесло с собой горький привкус стыда и полный комплект физических ощущений «утра после вчерашнего». Отличить алкогольно-температурный бред от событий, которые происходили на самом деле, было практически невозможно, поэтому я только мысленно застонала – это же надо было выставиться полной дурой при первой же подвернувшейся возможности! Да еще и при свидетеле!
Надежда на то, что мне все приснилось, а на самом деле мы вели себя как благовоспитанные выпускники Сайдорской монастырской школы, рухнула сразу же, когда я выяснила, что лежу, завернутая в простыню поверх нижнего белья. Но вот что именно происходило вчера и насколько далеко все зашло… На этот вопрос у меня не было ответа.
Я застонала уже вслух и тут же пожалела об этом. С переднего пассажирского сиденья, разложенного в лежак, поднялся и пробрался ко мне Сайгон.
– Соня, как вы себя чувствуете? – склонился он надо мной, и крепкая прохладная ладонь легла на мой лоб.
Смотреть на него было жутко стыдно: память, пасующая при оценке реальности вчерашних событий, однако, сохранила парочку весьма двусмысленных снов с участием светловолосого командира. И они были… весьма вдохновляющими.
– Не очень, – наконец выдавила я из себя. Смотреть на Сая было просто невозможно. Я судорожно огляделась, пытаясь найти нейтральную тему, и, заметив, что водительское сиденье не разложено, осторожно уточнила: – А разве Мист не ночевал с нами?
– Нет, мы решили, что нет необходимости и его лишать нормальной кровати. – Сай улыбнулся уголками губ.
Итак, эту ночь мы провели вдвоем в машине, я проснулась полуодетой, и, судя по степени опьянения и оставшимся в памяти снам, я вполне могла сделать или наговорить что-нибудь… Ой мааааааааама, как же это все неловко вышло!
* * *
Проснувшаяся Птичка была слабой и бледной, но держалась молодцом, только почему-то старательно избегала моего взгляда. Практически сразу после нашего пробуждения в машину заглянул Джеремайя, сын Джозефа, наш полевой доктор, и радостно объявил, что обнаружил в походной аптечке упаковку стрип-тестов на антитела к пустынной лихорадке. Птичка безропотно позволила уколоть себе палец и выдавить каплю крови на мембрану тест-полоски, которая окрасилась в ярко-малиновый цвет. Док сверился с упаковкой и подтвердил, что у Птички «Первичное заражение. Острая форма». Мы с подошедшим чуть ранее Мистом дружно выдохнули, Джер же радовался результату, как ребенок подаркам на День Именования. Совершенно вымотавшись за ночь, я не хотел тратить силы на выговор, но с нескрываемым удовольствием приказал провести полную и подробную инвентаризацию аптечной укладки и доложить обо всех обнаруженных неучтенных «счастливых находках» Терренсу не позднее заката. Приказ весьма взбодрил дока и гарантированно отвлек его от попыток «собрать подробный анамнез для статьи в один журнальчик». Соня попросилась обратно в автобус, док поколебался, но дал добро. Мист решительно отправил меня приводить себя в порядок, заявив, что с оргвопросами справится сам, так что когда я вернулся в машину, о том, что происходило этой ночью, ничего уже не напоминало.
