– Да вы его тоже знаете! Вы ж его тогда отметелили за гаражами!
Оп-па! Вот это номер! Значит, мелкий барыга по прозвищу Дохлый – это сын Вячеслава Комарова.
– Никого я не метелила, – думая о другом, проговорила я. – А где этот твой Дрюня сейчас?
– Вот мне и самому интересно! – живо откликнулся Аллигатор. – Я его целую неделю ищу. Он мне товара обещал.
– Ты же вроде хотел завязать? – упрекнула я.
– Да я не себе, я брату! – простодушно признался Олежка. – Брат у меня из деревни приехал на каникулы. Хочет попробовать. У них там не продают.
– У вас тут тоже теперь не продают, – напомнила я.
Аллигатор хитро ухмыльнулся:
– Да вы че, теть? Правда поверили, что Дохлый больше не будет торговать? Он день боялся, два боялся… Потом смотрит – вас нету, ну и снова-здорово.
– А когда ты его видел в последний раз?
– Да неделю назад и видел! Дело было поздно вечером – дождь лил, во дворе никого. Я Светку проводил и шел домой, смотрю – а по двору Дрюня бежит. Башка вся бинтом замотана, а бинт в кровище. Я ему кричу, а он обернулся, рукой махнул и дальше припустил.
Очень интересно! Неделю назад – это что же получается? Это тот самый день, когда застрелили Гонзалеса! Кажется, я догадываюсь, кому достался второй выстрел…
– И куда же он после этого подевался?
– Кто его знает! – пожал плечами Аллигатор. – У Анжелики спросите. Только она без денег ни за что не скажет – она жадная, не то что я.
Намек я поняла – подкинула мальчику немного денег и посоветовала не тратить их на всякую дрянь, а сводить девушку в кино. Светка внимательно наблюдала за нами, и едва деньги оказались в руках у Аллигатора, покинула свой наблюдательный пост. Когда мальчик вышел из машины, она ухватила кавалера под руку.
– Своди Свету в кино! – громко посоветовала я. Все, теперь девочка ни за что не даст потратить на «колеса» деньги, которые могут пойти на ее собственные развлечения. «Мелкий опт» кинул на меня тоскливый взгляд, а я подмигнула Светке – на что еще нам женская солидарность? – и вырулила со двора.
Кажется, местные проходные дворы скоро станут для меня родными. Вот и теперь оставила машину на стоянке неподалеку и пешком отправилась разыскивать, как выразился мальчик, «Анжеликину точку». Точка оказалась поставленными друг на друга ящиками, с которых вышеупомянутая Анжелика торговала яйцами. Еще совсем недавно торговала, судя по их виду.
Картина, открывшаяся передо мной, была достойна кисти художника-сюрреалиста. Ну, если не самого великого Сальвадора Дали, то кого-то из гениев помельче. Передо мной оказалась совершенно глухая, без окон, стена жилого дома. Молодой мужчина в тренировочном костюме хватал яйца из картонной ячейки и, выкрикивая: «Говори, сука! Будешь говорить? Будешь?», с размаху бросал их об стену. Ответом ему был пронзительный женский плач. Второй мужчина – и тоже в тренировочном костюме, только с надписью «Сборная России» на спине, держал перед собой женщину в чистеньком белом халатике. Кажется, это и была Анжелика – молодая, пухленькая и круглолицая, она размазывала по лицу потеки черной туши и кричала: «Не надо! Ой, ребята, не надо!»
