— Да как же так? — обращается ко мне самый пожилой. — За что вы нас так ненавидите? За то, что мы не хотели терпеть преступную власть?!
— Вы понимаете, что ваши войска уже шуруют по Запорожской области?! — кричит мне другой. — Без опознавательных знаков!
— Да вас просто надо мочить!
— Ни одно государство такого не позволит! Один раз бы выехать и шурануть по этим вашим бронетранспортерам!
— А если Путин начнет вякать… — ветеран не договаривает и сжимает кулаки.
— Это вариант Абхазии!
— Нет! — возражает другой. — Я тебе скажу, что это. Это вариант мирного Майдана! Вот что бывает, когда действуем мирно! Надо было по-другому!
В палатку входит еще один человек. Судя по реакции остальных, он тут главный.
— Где тут российская пресса? — спрашивает он. Я привстаю. — Вы понимаете, что мы с вами тут разговариваем, а ваша страна только что объявила нам войну? Вот эти люди, — он обводит мужчин пальцем, — они служили в Афганистане, в Югославии, в Ираке. Это военные люди, которые умеют выполнять команды и обороняться. Практически весь Майдан говорит одни и те же слова: когда увидели сплоченную силу афганцев, поверили, что Майдан не проиграет. Вы меня тоже правильно поймите! Я интернационалист, у меня жена русская, с вашей родной глубинки. Но какое право Россия имеет вторгаться на нашу территорию суверенного государства?!
— Когда вы воевали в Афганистане, то для мирного населения вы тоже были супостатами, — говорю я.
— Мы воевали не против регулярной армии, а против бандформирований.
— Хорошо. Для представителей бандформирований и их родных вы все равно были супостатами. У меня вопрос: чем вы отличались от супостата-беркутовца?
— А кто дал «Беркуту» право стрелять по людям? Я понимаю, что вы на вашей Болотной привыкли к тому, что вас постоянно бьют, а мы не привыкли! Я вольный сын казацкого народа. А Россия что сделала? Пока мы тут боремся с бандитами, поддержала Яныка и ввела войска в Крым! Это знаете как называется?! Пока вы деретесь, мы у вас кусок территории оттяпаем!
С женщиной-медиком я захожу в соседнюю палатку. Там, прилипнув к телевизору, сидит военный хирург.
— Вы что там, в своей России, охренели?!! — кричит он мне.
Я быстро выхожу и попадаю в соседний отсек, где среди мешков с картошкой, банками с соленьем и кусками сала сохнет разноцветная картина, нарисованная кенийцем: PeaceUkraine.
* * *
Майдан мокнет под холодной изморосью. Мокнут цветы. Мокнут, но не гаснут свечи. Мокнут люди, собравшиеся перед сценой. Наступает вечер.
