В самом слове «Крит» заключено какое-то волшебное очарование. По крайней мере, так казалось мне после того, как я узнала миф о Тесее и Ариадне, истории о том, как клубок красных ниток помог Тесею, убившему Минотавра, выбраться из лабиринта. Позже мне приходилось видеть критскую живопись. Цветы и летающие рыбы на стенах дворца, морские чудовища Я водяные растения на изящной глиняной посуде, фрески, на которых изображены атлеты и акробаты, совершающие прыжки и сальто над разъяренными быками, — это изумительное, необыкновенно реалистическое искусство восхищало меня.
До этого утра я никогда не задумывалась над тем, какую роль сыграли отдельные образцы критской живописи в истории мирового искусства, и, конечно, не имела ни малейшего представления о той связи, которая существовала между прекрасным критским искусством и «новым» искусством Египта, достигшим наивысшего расцвета при Эхнатоне и именно здесь, в его городе.
Мы с трудом пробирались по песку, и Гильда рассказывала. Незадолго до восшествия на престол Эхнатона, по всей вероятности в период царствования его отца, материковая Греция сокрушила былое могущество Крита. Его мощный флот был уничтожен, Кносс и другие города острова сожжены. Возможно, что в мифе о Тесее, вступившем в единоборство с Минотавром в его логовище, в какой-то степени отражены события, происходившие в действительности.
Критские художники, почувствовав приближение бури, бежали, вероятно, на юг и нашли приют в Египте, где в то время правил отец Эхнатона. В изгнании они продолжали создавать свои чудесные картины, и египетским художникам, может быть, довелось видеть, как работали эти мастера. Как бы то ни было, именное в этот период в египетском искусстве появляются черты нового. Художники в значительной степени преодолевают формализм и абстрактность в манере изображения жизни. Обычные повседневные предметы приобретают в их глазах самостоятельное значение, а не играют роль деталей какой-нибудь картины, прославляющей подвиги фараона. В Фивах, во дворце, построенном отцом Эхнатона, сохранились фрагменты фресок, уже носящих черты этого нового стиля. На объемно и искусно воспроизведены утки с ярким оперением, плывущие среди кустов лотоса.
Мы находились уже примерно на полпути от места раскопок. Справа от нас пальмы несколько отступали к реке и в образовавшейся песчаной бухте беспорядочно громоздились низкие стены. Я видела немало развалин, и мне было нетрудно определить, что это нагромождение скорее походило на руины одного огромного здания, чем на развалины нескольких домов.
