Каждая сторона квадрата соответствовала двумстам метрам. Буквами алфавита отмечались квадраты, протянувшиеся с запада на восток, а цифрами — с севера юг. Кроме того, каждый раскопанный дом имел серийный номер. Одни дома не представляли почти никакого интереса, и их номера забывались легко и быстро Другие же были настолько интересны своей планировкой или другими присущими только им особенностями, что их номера приобретали особый смысл и очарование. Каким волнующим и знакомым даже теперь, спустя много лет, кажется мне символ Т.36.68 — ведь там была обнаружена очень любопытная находка. Но об этом потом.
Между прочим, наш дом, расположенный чуть восточнее и значительно севернее Северного предместья, получил официальный серийный номер И. 25. II.
День близился к концу. Мы повернули к дому. Все успели немного загореть под благословенным солнцем Амарны. Здесь нас не мучил, как в Каире, его нестерпимый блеск, — лучи солнца тонули в зелени всходов и буром песке, обогревая и очищая землю, Джон показал нам места, где должны начаться раскопки.
Добравшись до дома, мы увидели, что двор заполнен ящиками, принесенными мальчишками с фелюги. Консервы, медикаменты, фотоаппараты, канцелярские принадлежности, картонные коробки для хранения находок, новая пишущая машинка — чего тут только не было! После чая мы распаковали ящики и, вынув вещи, рассортировали их. Все оказалось в порядке, недоставало только части затвора фотообъектива. Фотоаппарат был, видимо, разобран каким-нибудь ретивым таможенным чиновником, который охотился за гашишем. Для нас это была большая потеря.
Все вещи, необходимые для работы, я отнесла в канцелярию, намереваясь утром распаковать их и разложить по местам. Этот первый день в Амарне был, пожалуй, самым длинным рабочим днем в моей жизни, если, конечно, хождение по лабиринту засыпанных песками руин считать работой.
Утомленные, но бодро настроенные, мы уселись ужинать. После ужина Джон обратился ко мне. В его тоне сквозило извинение: «Не смогли бы вы написать для меня несколько писем?» Мне не оставалось ничего другого, как ответить: «Да, конечно», — и, вернувшись в канцелярию, я принялась развязывать веревку на коробке с пишущей машинкой и вскрывать пакеты, чтобы найти писчую и копировальную бумагу, блокноты для стенографических записей и вечную ручку. Прикрыв дверь, я пристроилась за столом, одна ножка которого была короче остальных. Мне стало жаль себя и очень хотелось спать.
