Сержант умер быстро.
Он даже обернуться не успел, как в спину ему уже вогнали целый боекомплект из того самого пулемета Калашникова с секторным магазином. Сорок пять пуль, одна в одну. Сто восемьдесят баксов чистого убытка для коммерции, которую сержант то и дело налаживал с той стороной. Покойник наверняка бы огорчился, узнав про нанесенный ущерб. Думаю, он так и не смог поверить, что его оловянные солдатики, его послушные чморики так просто отправят его же на тот свет. Тем более не ждал он такой смерти, глупой и ужасно неэкономной. Да и мы мечтали изобрести для сержанта чего позаковыристее. Но в боевых условиях выбирать не приходится. Чем богаты, тем и вдарили...
От воспоминаний о войне опять разболелась башка.
Боль началась у подбородка, по-пластунски переползла через щеку к макушке и стала окапываться на господствующей высотке где-то в районе темечка. Это была ее излюбленная позиция: превосходный сектор обстрела, мягкий грунт, хороший климат. Самое удобное место для того, чтобы закрепиться и контролировать отсюда весь плацдарм. Всего меня.
Я поплелся в ванную, сунул башку под холодную воду. Раньше мне иногда удавалось обмануть боль холодом, но последние две недели этот фокус почему-то совсем перестал получаться. Саперная лопатка продолжала долбить мне череп изнутри, не обращая внимания на потоки дождя. Ладно-ладно, еще поглядим, чья возьмет. Я насухо вытер волосы, обвязал окаянную башку сразу двумя махровыми полотенцами и двинулся на кухню. Там между раковиной и газовой плитой имелся свободный кусок стены, сантиметров в семьдесят шириной. За стеной коридор и мусоропровод — гарантия, что никто не услышит. Ну-ка попробуем отвлекающий маневр...
Примерившись, я с размаха ткнулся теменем в стенку в надежде ущучить боль внутреннюю нежданной атакой извне. По-суворовски, клин клином. И — р-раз! И — два! О-о, ччерт... Без толку. Мое нападение только подхлестнуло проклятую лопатку, которая заработала с удвоенной силой. Кажется, боль выбралась сегодня не для разведки, а для серьезной войсковой операции и собиралась удерживаться здесь всерьез и долго. Вместо обычного временного укрытия типа «залег — пострелял — уполз» лопатка теперь долбила настоящий окоп в полный профиль, по всем строгостям устава. Дерн, первый слой, второй слой, доски, боковые ходы. Боль сегодня была грамотным и умелым сапером. Чувствовалась школа покойного сержанта.
Ладно, стерва, сказал я боли. Ладно, мразь. Я тебя предупреждал. Раз ты сопротивляешься, придется тебя выкуривать. Химсредства запрещены конвенцией, но ты ведь сама напросилась. И примешь ты смерть от коня своего.
