– Ну, как тебе такая любовь? – обратился Гриша к Саэлю.
– Любовь, она, знаешь, всегда разная. Самое главное, чтобы потом, когда она уйдет, не было сожаления или разочарования, а только тихая добрая грусть. Правда? – Саэль обратился ко мне.
– Да, конечно, конечно, – ответила робко я, глядя в прозрачные глаза своего спутника.
Начало вечереть. Сумерки наполнили воздух прохладой. Мы попрощались с Гришей и пожелали ему всех небесных благ.
На следующий день я на работе получила новое задание.
В редакцию обратился мужчина, которого вот-вот должны сократить на работе. «Разберись, – сухо поручил мне главный редактор, – и, если случай заслуживает внимания, опиши. А то часто стали работников из предприятий выживать».
Я развернула письмо. С мольбой о помощи обращался рядовой путеец из тех, кто всю жизнь делает самую черновую работу на железной дороге, при этом никогда не путешествует сам.
Его фамилию внесли в список на сокращение. Но случилась загвоздка: избавляться планировали от рабочих с третьим и четвертым разрядом, а у него аж шестой. И тогда ему предложили в срочном порядке пройти переэкзаменовку. Вечером в нерабочее время позвонили из отдела кадров: «Андрей Иванович, завтра у вас квалификационный экзамен». А тот ответил, что по трудовому кодексу предупреждать о предстоящем экзамене надо хотя бы за десять дней. На том конце провода повесили трубку. И уже на следующее утро техник сказал его бригаде, что Андрея почему-то из списка вычеркнули.
* * *
Но у строптивого работника с того дня начались проблемы, в которые теперь предстояло вникнуть мне. В первый же месяц после неудачного сокращения его лишили премии. Монтер пути, с которым работал в паре, получил все, как положено, а он в очередную получку денег недосчитался. Надо заметить, решение наказать грамотного специалиста рублем было столь скоропалительным, что его даже не согласовали с начальником. «Андрея ни за что лишили премии», – считает его руководитель. «Андрей Иванович – мастер золотые руки, – откровенно сказали мне в его бригаде, – таких людей продвигать надо, а не увольнять. Так и напишите в газете».
* * *
Кстати, он уже однажды уходил с железной дороги по собственному желанию. Эту историю знают все его коллеги. Он оставался тогда за бригадира. И в знойный июньский день сказал монтерам выйти на работу пораньше, чтобы успеть закончить до обеденного пекла, когда температура рельсов повышается до пятидесяти градусов. А когда работу закончили и сели обедать, к ним приехал начальник и спросил: мол, почему не работаете? Он объяснил, но тот не поверил, а проверять не захотел: очень уж было жарко. В общем, слово за слово, и нашла коса на камень. Угнетаемый тут же написал заявление и пошел работать на соседнюю стройку, взяли сразу прорабом. Мужики всей бригадой его упрашивали вернуться. Позвонило и руководство. Одним из самых убедительных аргументов был такой: «Андрюха, у тебя ведь и кровь-то железнодорожная». И это действительно так. Потому-то он и вернулся, что на железной дороге «все родное».
