Советский спорт как колоритный пласт массовой культуры интересовал и музыкантов, и поэтов. Матвей Блантер написал футбольный марш, под звуки которого команды появлялись на поле – это была одна из самых узнаваемых мелодий в СССР. По праздникам на главных площадях страны, начиная с Красной, шествовали физкультурники, имитировавшие пластику своих видов спорта перед вождями страны. В спортивных календарях красовались веселые рифмованные дифирамбы любимцам публики:
Всегда в стремительном порыве
Нацелен на ворота Гиви.
Из тех голов, что забивал,
Себе он создал пьедестал…
Это про Гиви Нодия, футболиста тбилисского «Динамо». С 60-х годов наиболее заметные стихи о спортсменах написали самые точные комментаторы эпохи – Евтушенко и Высоцкий. Последний создал пародийно-эпический мир спорта, связанный с феноменом телевидения, с бытовым восприятием международной политики и дворовым фольклором. А сколько песен о спорте написали Пахмутова с Добронравовым? Подчас Николай Добронравов – заядлый болельщик – публиковал экспромты прямо из олимпийских деревень. Евтушенко, напитавшись тем же дворовым фольклором, с удовольствием посвящал стихи своим любимым спортсменам – Карцеву, Боброву, Кипиани… Да и первая публикация популярнейшего поэта СССР состоялась в «Советском спорте»:
Под грохот трещоток дробный,
В залах, где воздух сперт,
Ломаются руки и ребра —
И это у них спорт!
Здоровье допингом вынувши,
Спортсмену приходится там
Тело свое до финиша
Тащить в угоду дельцам.
А наш спорт вошел в будни,
Любят его везде.
Спорт – это верный спутник,
Лучший помощник в труде!
С ветром спор,
Бой с холодом —
Это наш спорт,
наша молодость!
Крепки мышцы, мысли свежи.
Легко дышится, хорошо жить!
Противостояние с американской спортивной империей не прекращалось даже в годы разрядки. Когда советский спорт упрекали в схематичности, в палочной муштре инкубаторских чемпионов (такая точка зрения была популярна на Западе, особенно в дни поражений местных спортивных звезд), можно было напомнить про великих советских спортсменов – настоящих художников, которые не вписывались в стандарты и славились норовистым, неуживчивым характером. На Западе не знали, что советская пропаганда пестовала именно такой образ чемпиона – не робота, а трудного, упрямого, своенравного, целеустремленного, но мятущегося человека. Такого, как Анатолий Тарасов, Юрий Власов или Евгений Гришин. Своенравный герой был антитезой коллективизму, и только в их синтезе рождались феноменальные победы. Но самым очевидным аргументом против карикатуры на непобедимый коллектив запуганных советских кретинов была наша шахматная школа.
