Перемены в мыслях
Те из психоделического поколения, кто, сумев скрыть употребление наркотиков, избежал исключения, много говорили. Те, кто не принимал наркотики сам, но испытывал тайное уважение к принимавшим, говорили еще больше. Было много разговоров на семинарах, которые я вел, в студенческих общежитиях, иногда даже - и в этом надо признаться - и в комнатах преподавателей, куда теперь, имея диплом, я был допущен. "Психоделическое поколение" превратилось в приманку, на которую клюнуло немало преподавателей, жаждавших "остаться в струе" в этой резкой смене образа мыслей (а в некоторых случаях и надеявшихся, что они еще не слишком стары, чтобы купить билетик в общество вседозводенности). Иногда эти разговоры выливались в более или менее связные дискуссии или дебаты. Однажды в ходе таких дебатов, проходивших в точности как в палате общин парламента, высказанные аргументы показались мне столь абсурдными, что, поднявшись, я указал на некоторые из наиболее очевидных нелепостей и выдвинул довод, который назвал "христианской альтернативой".
По окончании дебатов всем захотелось выйти из зала заседаний одновременно. Протискиваясь в толпе к выходу на улицу через узенькую арку, я почувствовал, что ноги мои оторвались от земли. Несколько метров меня пронесли под руки. А затем, когда толпа несколько поредела, меня швырнули на булыжник. Парнишка, вскочивший мне на спину, прорычал: "Так, значит, вот какие у тебя мысли?"
В хлынувшей вниз по улице толпе пели песню "Это рассвет Века Водолея...", ставшую популярной благодаря супер-рокопере "Волосы". И тогда мне пришло в голову, что это новое поколение куда менее терпимо, чем поколение "шестидесятников". Насколько я помню, тогда, отряхивая с себя грязь, я безуспешно пытался утешиться мыслью о том, что просто стал жертвой нелепицы.
ВЕК ВОДОЛЕЯ
Даже когда я получил в середине 70-х докторскую степень и, покинув университетские коридоры, вышел в реальный мир, мне еще только предстояло услышать то слово, к которому ныне прибегают для описания нового образа мыслей. Я использую выражение "образ мыслей", поскольку, назвав это явление "системой мышления", я наделил бы его той связностью и последовательностью, которой у него не было и нет. А термин "религия" слишком бы возвысил его, придав ему видимость внутреннего единства, которого у него нет и в помине. Тем не менее к середине 70-х основные элементы этого образа мыслей проявились достаточно отчетливо, хотя в них, в сущности, вовсе не было ничего нового.
